безропотно, и в ней вел себя прилично, единственная накладка вышла из-за неугомонной Женьки, которая все же попыталась присвоить себе так глянувшийся ей самокат, попробовав прихватить его как вещественное доказательство. Причем совершенно непонятно, чего именно.
— Жди, — усадил Коля неудачливого чародея на громоздкий стул с вычурной резной спинкой, с незапамятных времен стоявший на первом этаже здания, а сам направился наверх.
— Долго? — донесся до него унылый голос Виктора.
— Сколько надо, — взяла на себя роль его собеседницы Мезенцева. — Тебе теперь спешить один хрен некуда.
Ровнин, слава богу, оказался на месте, он изучал свежую прессу, попивая ароматный чай, который Аникушка ему всегда собственноручно заваривал. Или собственнолапно?
— Ну, как съездил? — благодушно спросил руководитель отдела у сотрудника. — Сцапал злодея?
— Да какой он злодей? — отмахнулся оперативник. — Балбес, да и только. Как вы и говорили, так и вышло. Этот дятел умудрился добыть колдовскую книгу, вернее, ее фрагменты, а после еще и с ведьмой на этой почве сошелся. Та, само собой, свою выгоду соблюла, а этого дурачка подставила по полной.
— Ведьмы — они такие, мимо рта ложку не пронесут, — покивал Олег Георгиевич. — Фрагменты, о которых речь шла, изъял?
— Само собой, — с достоинством ответил Нифонтов, а после протянул ему листы. — Вот они. Правда…
— Погоди, — остановил его Ровнин, внимательно рассматривая добычу своего сотрудника. — Не части.
На лбу начальника отдела появилась четко очерченная морщинка, говорящая о том, что он немного озадачен. Эту примету знали все сотрудники, потому Коля начал испытывать некое волнение, схожее с тем, что испытывает ученик, пытаясь распознать по лицу учителя то, насколько верно он сейчас у доски отвечал. Может, он чего не так сделал? Или неверно оценил ситуацию.
— Это не колдовская книга, — наконец продолжил разговор Олег Георгиевич. — Вот такие пироги, друг мой Колька.
— А какая же? — озадачился тот.
— Ведьмачья. — Ровнин хлопнул в ладоши. — Аникушка, будь любезен, попроси Павлу Никитичну ко мне заглянуть.
В дальнем углу кабинета что-то зашуршало, а после послышался топот маленьких ножек. Отдельский домовой по традиции обитал именно здесь, в том месте, которое являлось сердцем этого здания.
— Интересное все же у тети Паши имя. — Коля плюхнулся на стул. — «Павла». Сейчас так детей не называют.
— Не скажи, — возразил ему Ровнин. — У меня друзья недавно сына Герасимом назвали.
— Намучается парень, — со знанием дела констатировал Нифонтов. — Но могло быть и хуже. Например, его Эрастом могли назвать.
Тетя Паша вошла в кабинет, как обычно, без стука, недовольно глянула на покрытые белыми разводами ботинки Коли и уселась напротив него.
— Глянь, Павла Никитична, какую красоту Николай приволок. — Ровнин протянул ей листки. — Я такое в первый раз вижу.
— Ведьмачьи записи, — только глянув на текст, заявила уборщица. — Старые, века шестнадцатого-семнадцатого. Только почему в таком виде? И остальное все где?
— То-то и оно, — развел руки в стороны Олег Георгиевич. — Чем богаты. И, чтобы два раза Коле одно и то же не рассказывать, я сразу попросил тебя позвать.
— Излагай, — требовательно глянула на оперативника старушка. — Четко, ясно и подробно.
— Ну если что, первоисточник внизу сидит, — потыкал пальцем в пол Нифонтов. — Я его с собой привез.
— Молодец, — похвалил его Ровнин. — Как и было велено. Но сначала мы все же тебя хотим послушать.
Коля между тем успокоился, поскольку в ситуации появилась ясность. Ну да, книга, как оказалось, принадлежала не колдуну, а ведьмаку, но разницы особой он в этом не видел. В его понимании одни от других не так далеко и ушли, разве что ведьмаков на белом свете водилось куда меньше. Непосредственно он, например, ни одного еще не встречал. Ну и гадостей они, конечно, творили куда меньше, поскольку жили по принципу: «ты меня не трожь, и я тебя не трону».
— Галиматья получается, — подытожила тетя Паша, дослушав рассказ Нифонтова. — Не сходятся концы с концами.
— Почему? — живо поинтересовался Коля.
— Потому, — и не подумала что-то объяснять уборщица, снова поднеся к глазам добытые оперативником документы.
— Видишь ли, ведьмачьи книги обладают одним любопытным свойством, — взял на себя обязанности просветителя Ровнин. — Их почти невозможно уничтожить. Они не горят, не тонут, не гниют, и уж точно не получится раздербанить их по листочку.
— В самом деле? — Коля глянул на тетю Пашу, та, не отрывая взгляда от текста, кивнула.
— Само собой, что в мире не существует ничего вечного, — продолжил Олег Георгиевич. — Все раньше или позже станет тленом, но применительно к ведьмачьим книгам это правило работает с определенными исключениями, причем либо временными, либо чародейскими. Проще говоря — чтобы ее уничтожить, нужны либо четко определенные условия, либо надлежащий ритуал с употреблением очень и очень сложных заклятий. Но у меня вызывает серьезнейшие сомнения тот факт, что компания нетрезвых молодых людей способна на что-то подобное.
— И вот тут начинается та самая галиматья, о которой я уже сказала, — подала голос тетя Паша. — Олег, тут вопросов больше, чем ответов. Пятью пять лет — это раз.
— Слуга и нож — это два, — согласился Ровнин. — Хотя нож, конечно, не главное, но слуга? Он почему этой компании не помешал?
— Я ничего не понимаю, — жалобно проныл Нифонтов.
— Потому что надо не в грязных ботинках по чистым полам бегать, а архивные записи изучать, — сурово заявила тетя Паша.
— Согласен, — поддержал ее Ровнин. — Но — ладно, на этот раз объясню. Видишь ли, любой ведьмак имеет три предмета, которые сопутствуют ему на протяжении всей жизни. Первый — это книга, в которой он черпает мудрость, накопленную его предшественниками, а после ее же приумножает, второй — нож, в котором заключена часть его силы, а третий — слуга, который, разумеется, не совсем и предмет, но тем не менее. Причем все это после смерти ведьмака переходит к тому, кто унаследует его силу. Про нее-то ты, надеюсь, в курсе?
— Пал Палыч рассказывал, — подтвердил Коля. — А если никто не унаследует?
— Тогда по истечении срока, составляющего пятью пять лет, книга превратится в пыль, нож в ржавую труху, а слуга просто исчезнет, будто его и не было вовсе. Но вообще подобное нонсенс, сила не может исчезнуть в никуда, если только ее не выжечь насильственным путем. Я, по крайней мере, о подобном не слышал. И потому раньше или позже слуга отыщет своего нового хозяина, а после приведет того туда, где его ждут нож и книга. Хитростью ли, обманом, или еще как — но он это сделает.
— А тут все поставлено с ног на голову. — Тетя Паша досадливо поморщилась. — Вырываются листы, которые вырвать невозможно, слуги, который должен книгу охранять как зеницу ока, вовсе нет. Ахинея,
