пьяна с утра пораньше.
Я вылетел в гостиную и столкнулся с меланхолично смотрящей в окно Блэйд. Судя по ее отрешенному виду, ничего страшного не происходило.
— У нас что, война началась? — спросил я, подходя к Анне.
— Хуже. Молодежь развлекается.
Я выглянул в окно. По улице, разодетые в какие-то цветные тряпки и с перьями в волосах, прыгали и плясали молодые оборотни, у ног которых крутились их товарищи в волчьем обличье. Самый предприимчивый вервольф бил в бубен и орал что-то про богиню плодородия, остальные подпевали и подвывали ему по мере сил. Невольных слушателей этой какофонии, которых угораздило попасться молодежи на пути, словно ветром сносило с дороги.
— У пациентов сумасшедшего дома день прогулки? — полюбопытствовал я, наблюдая, как какой-то старик с клюкой попытался призвать к порядку. Один из волков тут же задрал лапу и попытался пометить его ботинок.
— Всего лишь милые юноши и девушки празднуют наступление лета.
— Да, но орать-то зачем?
— Этот вопль у нас песней зовется. Считается, что на Праздник Плодородия каждый волен выплеснуть свою первобытную энергию так, как считает нужным. Без кровопролития и вопиющих непотребств, разумеется. Так что молодежь отрывается по полной. И это они еще до сих пор ни с кем не подрались, что удивительно.
— Вы же сказали: «без кровопролития».
— Пара выбитых зубов не считается.
Я понаблюдал за тем, как веселая компания удаляется, но на смену ей из-за угла тут же вынырнула вторая. Музыкальный слух у них был чуть получше, но это не спасало ситуацию. А, когда группировки увидели друг друга, издали приветственный клич и завопили хором, я заткнул уши.
— И что, весь день так будет?
— К вечеру они должны постепенно перетечь на Священную Поляну. Собственно, там и будет праздник. Днем все развлекаются, как хотят, но ночь богини священна. Ночью все мы собираемся вместе, чтобы воздать дань матери природе.
Я еще раз посмотрел за окно и понял, что до вечера из дома не вылезу даже под страхом смерти. А то еще барабанные перепонки лопнут или волк какой-нибудь пометит.
— У вас не праздник жизни, а какие-то Содом и Гоморра. А с виду казались приличными волками.
— А я говорил, отвратительное торжество, — включился в диалог Каладрий. — Вот праздник смерти проходил бы намного более культурно.
— Слушайте, Анна, давно хотел спросить, — я замялся, не зная, как подступиться к интересующей меня теме. — Вы ведь можете обратиться в волка в любой момент?
— В любой. Хотя некоторые и верят в чушь, что мы способны сделать это только в полнолуние. Луна нас усиливает, не более того.
— Но как тогда быть с одеждой? То есть, когда вы превращаетесь из волка обратно в человека, — попытался я развить мысль, — одежды под рукой обычно нет?
— Ну да, — Анна пожала плечами. — А что такого?
— То есть вы голые, — уточнил я. — Но это же неприлично. А если вдруг кто-нибудь окажется рядом?
— Для нашего народа нагота абсолютно нормальна. Как может быть неприличным то, что дала нам сама природа? Немного неудобно, это верно, особенно на холоде.
— А если вы вдруг обращаетесь, находясь среди людей? У нас ведь подобное не принято. Что вы делаете в таких случаях?
— А зачем нам что-то делать? — удивилась Блэйд. — Если у вас так не принято, это ваши проблемы. С какой стати нам заботиться о чьих-то глупых предрассудках?
Глава Тайной Канцелярии в очередной раз блеснула безукоризненной логикой.
Я снова выглянул в окно.
— Ого!
Из ворот дома напротив высыпали умилительные волчата. Маленькие, пушистые, смешно тявкающие, они тут же собрались в кучу мала и принялись кататься по земле. Через полминуты из ворот выскочила мама-оборотень, похвала мелюзгу за шкирки и затащила в дом.
— Какие плюшевые, — восхитился я. — Никогда не видел ваших щенков. Я бы с ними поиграл.
— Это можно, — согласилась Анна. — Им как раз пора начинать охотиться, пусть с детства выучат вкус человеческих пальцев.
До вечера мы сидели дома, наблюдая за беснующейся на улице молодежью. Я насчитал восемь обоссанных ботинок, пятерых волков, гоняющихся за своим хвостом, пару драк и бесчисленное множество самодельных музыкальных инструментов, похоже, вырезанных самим музыкантом из ближайшего дерева. Все они так или иначе предназначались для того, чтобы в них бить.
— Вы бы хоть пару скрипок у Империи попросили, раз закупаете все подряд, разбавили симфонию, — посетовал я.
— Пытались. Увы, вервольфы абсолютно не обладают музыкальным слухом. Так что пусть лучше они не обладают им на подручных средствах, чем покупать инструменты за бешеные деньги.
С закатом солнца броуновское движение на улице начало принимать вполне определённое направление. С песнями и плясками вервольфы шли к выходу из города, очевидно, на ту самую поляну. Мы с Анной и стражниками влились в толпу и двинулись следом.
Священная Поляна располагалась минутах в двадцати ходьбы от города. И она была огромна.
На краю стояло соломенное чучело женщины высотой в три человеческих роста. Голову ее украшал венок, в руке она держала большую корзину с неизвестными мне синими цветами. Те же цветы лазурным ковром росли по бокам от нее, причем я подозревал, что не обошлось без магии, уж больно ровными были ряды. Пожалел, что в порыве веселья это чудо природы наверняка затопчут, но радостно скачущие вервольфы осторожно обходили синие бутоны. Мне даже казалось, они делали это с благоговением.
— Надеюсь, эту красоту не затопчут?
— Не затопчут. Это тириды, — ответила Анна. — Считается, что давным-давно они распускались там, где ступала Богиня Плодородия. Для нашего народа они священны.
— Красиво, — оценил я.
— Хочешь, покажу, как они завянут? — услужливо предложил Каладрий.
— Да иди ты… на курсы по позитивному мышлению.
В лунном свете вервольфы рассаживались прямо на земле. Откуда-то появились корзинки с напитками и едой, слышался смех и крики. Я еще раз взглянул на соломенное чучело. Блэйд тоже уселась на траву, но особенно радостной при этом не выглядела. Похоже, национальный праздник ее не трогал.
— А кто такая эта Богиня Плодородия? — спросил я, приживаясь рядом.
— Мы верим, что в древние времена одна волчица родила четырех братьев: Верса, Варпа, Лика и четвертого, чьи потомки исчезли так давно, что его имя забыто. Увы, мать не смогла их выкормить. Может быть, она погибла, может, дети отбились от стаи, но в итоге волчата оказались брошены на берегу реки. И умерли бы, если бы им не явилась Богиня Жизни. Она выкормила их и наделила способностью обращаться в людей. Позже братья основали четыре клана и дали начало племени вервольфов.
— А где они взяли женщин-оборотней? — задал я логичный вопрос. — Надо же им было как-то размножаться.
— Это же всего лишь легенда, граф Лазарев. Легенды не утруждают себя такой ерундой, как правдоподобие.
На левом краю поляны я заметил главу клана. Йогар Блэйд пил и смеялся вместе со всеми, хотя вокруг него все же и было некое пустое пространство. Рядом сидел и тот желчный старик, который спорил с нами на совете. А вот добродушного деда, наоборот, видно не было.
Двух других членов Совета я не видел, но, очевидно, они тоже были здесь.
По мере того, как ночь опускалась на поляну, веселье становилось все более разнузданным. Оборотни пили, ели и танцевали, к ногам соломенной богини летели цветы. Анна, устало взирая на все это мракобесие, отошла к краю поляны, я двинулся было за ней, но меня перехватила девушка-оборотень.
Одетая в льняную блузу с глубоким вырезом, она подхватила меня под руку и закружила в танце. Какой-то не в меру смелый парень попытался пригласить Блэйд, но та сурово зыркнула на него, и вервольф убрался.
Я плясал в толпе, то кружась в хороводе, то сжимая в объятиях свою партнершу, то выплясывая какую-то безумную лезгинку. Наконец танец отнес нас к краю поляны, девушка ловко вывернулась из всеобщего безумия и поманила меня за собой.
Кое-где по кустам двигались темные силуэты и слышались стоны. Похоже, в местных обычаях было отмечать праздник плодородия, скажем так, тематически. Оттащив меня на незанятую опушку, оборотница скинула с себя рубашку.
Во мне тут же всколыхнулись два противоречивых чувства: одно в голове, другое ниже пояса. Первое утверждало, что спать с волчицей противно человеческой природе и вообще у меня есть жена, а второе отметало все эти доводы как несущественные. Поняв, что скоро возбуждение безоговорочно захватит надо мной власть, я с трудом отстранил девушку.
— Слушай, не стоит.
— Почему? — игриво осведомилась она, продолжая жаться ко мне. Полная грудь оказалась
