из-за стола девушка. — Просто ты…
— Стоп-стоп-стоп! — остановил я ее. — Только не начинай рассказывать мне о том, что кое-кто просто струсил, что он не уверен в себе и том, что ему под силу отношения с такой, как ты, и так далее и тому подобное. Я все это уже слышал, и не раз. Мой ответ «нет». Все, разговор окончен. И спасибо за завтрак, было вкусно.
— На здоровье, — фыркнула Добронега и выскочила из горницы, только дверь за ней хлопнула.
Интересно, какой из вариантов все же верный? Подстава это или нет?
Додумать эту мысль я не успел, поскольку в кармане задергался телефон, который еще вчера был поставлен на виброзвонок. Звук я от греха отключил. А ну как еще и его сдать заставят, прировняв чудо китайской техники к мертвым душам?
О, Маринка. Очень кстати, у меня к ней один серьезный вопросик имеется.
— Сашк, привет! Ты чего дверь не открываешь? Я же слышу, что ты дома! — протарахтела моя соседка. — Давай живее! Мне кофе нужен, я без него проснуться не могу.
— Нет меня дома, я еще вчера в область уехал. Так что извини.
— А кто тогда у тебя в квартире? — озадачилась Маринка. — Слышно же, что люди там есть. Вон говорят.
— Может, телевизор забыл выключить? — внутренне обещая выдрать Родьке ноги из задницы, предположил я.
— Точно нет. В нем же датчик стоит, если три или четыре часа никакую кнопку не нажимать, он выключится. Саш, давай я Стаса вызвоню. Может, там воры? Приедешь, а там квартирка вынесена. Стой! Все, теперь там тишина. Точно говорю, что-то не так.
— Не суетись, — попросил ее я. — Скоро приеду, сам гляну. Ты мне, подруга, лучше вот на какой вопрос ответь.
Снова хлопнула дверь, и в горницу одна за другой вошли Верея и Яромила. Ну вот и ответ на мой вопрос, теперь можно даже не гадать.
Я улыбнулся ворожеям, скорчил рожицу из серии «Извините, важный разговор» и ласково спросил у собеседницы:
— Марин, роднуля, скажи: кто вам дал право продавать фотки со мной за границу, а?
— А кто нам запретит? — удивилась соседка. — Аккредитация была, фотограф редакционный, все легально. Итальянцы предложили продать снимки, мы согласились, бумаги подписали, все честь по чести. В чем проблема-то?
— Но я-то не модель, а сам по себе. Мое согласие что, не нужно?
— Нет, — безмятежно ответила мне Маринка. — Во-первых, ты стоишь на подиуме в манерной позе, а потому явно являлся частью показа. Откуда нам знать — модель ты, не модель? Во-вторых, нам такую денежку предложили, что главред чуть дар речи не потерял, потому никто бы его не разубедил в том, что этого делать нельзя. Мамонт в гневе страшен, его даже я боюсь. В-третьих, ты мой дружок сердечный, правильно? Значит, бочку катить на нас не станешь. Ведь не станешь?
— Вот фиг знает, — буркнул я. — Меня из-за вашей заметки только ленивый не пнул, а тут еще это. Если продолжат на мозг приседать, то могу впасть в ярость не хуже твоего Мамонта.
— Будет тебе компенсация, — промурлыкала в трубку соседка. — Давай так — я тебе куплю большой торт с кремом, бутылку дорогого коньяку и еще сиськи покажу. Как тебе такой вариант?
— Душа моя, ты запоздала где-то лет на пятнадцать, — хмыкнул я. — Вот кабы ты мне такое предложила тогда, то да, не устоял бы. Да и потом — ты серьезно? Чего я там не видел?
— Тогда ограничимся тортом и коньяком, — серебристо рассмеялась Маринка. — Кстати — наверное, это соседи сверху барагозили. Не шумит у тебя в квартире никто.
Само собой. Что Родька, что подъездные ребята с хорошим слухом, вот и затихарились. Но все равно как приеду, так им за подобное поведение вкручу по первое число.
— Да, Саш, еще вопрос есть, — посерьезнел голос соседки. — Мне птичка на хвостике принесла такую новость, что ты с господином Белозеровым общаешься, вернее с членами его семейства. Сначала один мой коллега тебя с его бывшей видел, а вчера я дочурку его младшую у нашего подъезда приметила. Я ее в лицо знаю, пару лет назад с одним чертом из «Белого паруса» материал один делала из серии «Богатые — они как мы, только богатые». Память у меня профессиональная, я ее сразу признала. Да и не так часто «Порше Бокстер» в нашем дворе увидишь.
Вот это интересная новость. С чего бы Марине Белозеровой, которая вроде как должна обретаться в рехабе и лечиться от своей порочной зависимости, ошиваться у моего дома? Странно и непонятно это. А непонятное я не люблю.
— Положим, — уклончиво ответил я. — И?
— Мне бы по Белозерову эксклюзивчик заполучить, — вкрадчиво прошелестел голос соседки в трубке. — Саш, за мной не заржавеет, ты же знаешь.
— Еще один торт и бутылка коньяка? — усмехнулся я, одновременно с этим скорчив рожицу «Ну извините, это важно», адресовав ее недовольно глядящим на меня ворожеям. — Мне и первые-то не сильно нужны.
— Мы договоримся, — заверила меня Маринка. — Поверь, я найду способы, как с тобой рассчитаться. У меня богатая фантазия.
— Это да, — согласился я. — Ладно, подумаю. Да, вот еще что. Тот парень, что про меня статью написал, в Москву еще не вернулся?
— Какой парень? — озадачилась было Маринка, но тут же продолжила: — А, Киф! Нет, он еще на Алтае.
— Ну, пусть его, — вздохнул я. — Ладно, пойду, меня люди ждут.
— Вечером позвоню, — пригрозила соседка. — И буду дергать постоянно, пока ты мне положительный ответ не дашь, ясно?
И первая повесила трубку. Любит, чтобы последнее слово всегда было за ней. Да и вообще упорства ей не занимать, вот еще бы деликатности самую малость добавить.
— Дико извиняюсь. — Я убрал телефон в карман джинсов и смущенно улыбнулся. — Знакомая журналистка, ее вот так просто не пошлешь. Четвертая власть все же, от нее вреда и пользы может быть одинаково много, так что лучше дружить. Опять же — крайне пронырливая девица, много видит, слышит, знает.
— Это важно, — согласилась со мной Верея, усаживаясь за стол. — Правильно рассуждаешь, ведьмак. Сила — хорошо, деньги — хорошо, но крепкие связи куда полезней. Они мощнее вдвое, а то и втрое всего перечисленного.
— Кабы твои сородичи мыслили так же, то с ними было бы куда проще поладить, — добавила Яромила, устраиваясь рядом с ней и жестом предлагая мне присесть напротив. — Застряли они в прошлом веке, а то и в более старых временах, закостенели в своих правилах и устоях, не понимают, что сейчас пришла эра не сильных, а цепких.
— Может, и так, — кивнул я, снова опуская зад на стул. — Но это
