На дом Валентины мне указали местные мальчишки, которые гурьбой высыпали на улицу с самого утра и галдели на все голоса, играя в догонялки. Валентина встретила меня с радостью, поскольку все ждали, что я помогу их беде. Это была высокая статная женщина лет сорока пяти, было видно, что она староста не только в деревне, но и в своем доме. Ее муж, невысокий худой мужчина, увидев меня, решил выйти во двор покурить, чтобы не мешать нам разговаривать. Валентина радушно пригласила меня в большую кухню, обставленную со вкусом и принялась угощать. Мне было неловко отказываться, да и за чаем проще было начать разговор.
— Валентина, я к вам с хорошими новостями, — сразу решила я успокоить ее.
— Ой, Светочка, у меня аж от сердца отлегло, — выдохнула она.
— Но мне нужна будет ваша помощь, всей деревни.
— Говори что нужно? — с готовностью спросила она.
— Для начала необходимо найти черного петуха — Оксана согласилась помочь вашей деревне, он необходим для снятия проклятья, что Настасья навлекла на ваших мужиков. А еще нужно, чтобы батюшка ваш в церкви сорок служб отслужил по Настасье и не один, а со всей деревней. Петух нужен сегодня к полуночи, а дальше видно будет, как пойдет. Вот собственно за этим я к вам и пришла.
— Все сделаем, как говоришь. И петуха найдем и службу отстоим — лишь бы это все закончилось.
— Тогда не буду вас задерживать, встретимся у Захарьего дома в полночь, — сказала я, вставая из-за стола. — Спасибо за чай.
— Храни тебя Господь, — перекрестила меня Валентина.
До самого вечер я была на нервах — меня очень взволновали предстоящие события. Я не знала, чем себя занять. Попробовала читать тетрадь Марфы, но голова была занята другими мыслями, поэтому я бросила это занятие. Чтобы хоть как-то отвлечься, решила прибраться в доме — надо занять руки, и время пойдет быстрее, и голова проветриться. Пантелеймон Гаврилович очень одобрительно к этому отнесся, и всячески старался мне помочь. Время действительно побежало быстрее, и я не заметила, как стрелки часов уже были на семи часах вечера — осталось немного.
— Давайте чаю хоть попьем — ночь длинная предстоит, — предложила я своим домашним.
Все сразу согласились, и мы устроились на террасе, Пантелеймон Гаврилович раздул самовар, я сходила в кладовку за вареньем — до чего мне понравились эти семейные посиделки на свежем воздухе. Так за разговорами мы и не заметили, как начало темнеть.
— Пантелеймон Гаврилович, что думаешь — получиться у нас? — с тревогой в голосе задала я вопрос домовому.
— Должно получиться, а как иначе? Оксана — ведьма исконная, свое дело знает, да и батюшка в Большом Логе много на своем веку повидал. Ты, Светлана — большая молодец, что Оксану уговорила, без нее не справиться.
— Значит и ведьмы нужны? — спросила я.
— А как же! — прихлебывая чай из блюдца, ответил домовой. — В нашем мире все для чего-то нужны, даже самая последняя тварь.
Время неумолимо бежало к полуночи, только погода начала портиться — поднялся порывистый ветер, ночное небо осветило изгиб молнии, вдалеке послышались раскаты грома — надвигалась гроза. Первые крупные тяжелые капли застучали по крыше террасы, мы стали быстро убирать все со стола. Раскаты грома были все громче, небо разверзлось сильным дождем. Я стала переживать, что сейчас размоет дорогу и мы не сможем проехать в Большой Лог. Я по-быстрому собралась и побежала к Оксане, дом стоял словно неживой — окна были темные. Я постучала по стеклу — тишина. Может, что-то случилось? Я не знала, как поступить и стала снова стучать в окно. Тут отворилась дверь — на пороге стояли обе сестры, одетые во все черное, волосы распущены, у Марины в руках был небольшой кожаный саквояж.
— Что стучишь? Заводи свою машину, пока дорогу не размыло, — скомандовала Оксана и шагнула через порог на улицу.
Мы поспешили к машине. Едва мы уселись по местам, молния ударила в березу, стоящую на обочине, и она упала прямо на дорогу, преграждая нам путь.
— Не хочет Настасья нас к себе пускать, чует ведьму, — тихо проговорила Оксана.
— Придется идти пешком, — вздохнула Марина, открывая дверь машины.
Мы шагнули под проливной дождь, который тут же промочил нас до нитки. Марина с Оксаной уверенно шли вперед к Большому Логу, я едва поспевала за ними. До полуночи оставался какой-то час, нужно было поторапливаться. Конечно на машине мы через десять минут были бы на месте, а пешком, да в такую погоду — успеть бы. Когда мы подходили к деревне, все жители толпились уже у Захарьего дома. Увидев нас, толпа расступилась, освобождая путь в дом.
— Петуха принесли? — спросила Оксана вместо приветствия.
Из толпы вышел муж Валентины и протянул ей петуха, которого прятал под брезентовой плащ-палаткой. Петух молчал и ежился от страха — видно чувствовал, что минуты его сочтены. Мне стало жаль невинную птицу, но видимо, по-другому никак.
Гроза не унималась, было такое ощущение, что она сконцентрировалась над домом Захарьева, но люди не расходились и ждали указаний ведьмы.
Очередной раскат грома заставил людей вздрогнуть — настолько зловещим и сильным был звук.
— Чтоб тебя… — тихо сказала Оксана, и отворила дверь в дом.
Марина вошла следом за сестрой и закрыла за собой дверь, оставив нас снаружи с нашими сомнениями, надеждами и страхами. Что происходило в доме нам было неведомо, только в спальне на втором этаже, где я встретилась с Настасьей, горели пламенем свечи — по-видимому, ритуал начался. Вся деревня молча стояла под проливным дождем, словно громом пораженная — люди ждали хоть какого-то результата. Гроза грянула в последний раз и все стало стихать. Через пару минут свечи потухли, и входная дверь отворилась. На пороге показались обе ведьмы, на лице Оксаны были брызги крови — видимо это кровь петуха. Оксана переступила через порог и обратилась к жителям деревни:
— Сняла я с вашей деревни проклятье, Настасья в той стене лежит, доставайте, — указала она на стену спальни, где проводился ритуал. — Теперь за попом дело, а я закончила.
Они с Мариной пошли в сторону Полозова. Вся деревня, как один, поклонились в пояс ведьмам. От этого зрелища у меня по спине побежали мурашки. Я стояла молча и тихонько постукивала зубами от холода. Дождь прекратился совсем, небо прояснилось, но было еще темно. Как только их силуэты скрылись в темноте, жителей стало отпускать оцепенение и Валентина взяла слово, обращаясь к местному святителю:
— Батюшка Тимофей, благослови нас на благое дело — Настасью-то доставать надо, да
