забирала к себе умершие цветы, животных и их воспоминания. Духи веселили её и поддерживали. Но они хотели обратно к свету. Тогда фея тьмы создала тропу. Каждый, кто пройдёт по тропе, сможет вернуться в мир живых и станет чем-то новым. Так она надеялась осчастливить свою подругу. Дать ей возможность отдохнуть. Но Фея жизни обиделась. Ей показалось, что фея ночи хочет забрать её работу. Она разозлилась. Грусть и тоска одолевали её сердце. Видя это, фея ночи вновь явилась в её сны. Они помирились, и стали по кругу слать друг другу подарки, закладывая в души живых свои воспоминания.
– Значит, мы лишь подарки для феи? – удивилась девочка.
– Нет, мы её спутники, когда придёт время, фея ночи придёт за мной и проведёт по тропе к свету. Тогда мы с тобой сможем снова встретиться.
– Но я не хочу, чтобы ты уходила!
– Все мы уйдём, дорогая. Все. Не расстраивайся, по ту сторону света, во тьме, вместе с феей можно найти не меньше приключений, чем здесь. А теперь беги спать.
Девочка расстроилась и вяло соскользнула с бабушкиных колен. Она послушно отправилась в постель. Не хотелось ей думать об этой сказке. Ведь каждую ночь её ждала подруга. В магических вихрях сна её ждала своя личная фея.
Маяки
Почёсывая седую бороду да хромая на левую ногу, старый мужчина шёл по прибрежным камням. Камни становились глыбами, глыбы превращались в скалы, о которые ударялись шумные волны неспокойного моря. Мужчина остановился напротив деревянной двери. Похлопал по карманам тёмно-синей куртки и выудил из неё связку ключей. Они бодро звякнули, столкнувшись с друг другом, словно крича "давай открывай скорее дверь, мы устали лежать на полке". Выбрав самый ржавый ключ, старик потёр его ладонью, словно надеялся стереть всю ржавчину. Вставил его в дверной замок, и тот отозвался острым щелчком. Дверь натянуто скрипнула, отворяясь перед Смотрителем. Да, именно так его и звали. Смотритель маяков. Его работа была непыльной, несложной и совсем неинтересной. Всё, что он делал – это зажигал маяки, которые гасли от тяжёлого бега жизни.
Он отворил дверь и поднялся по скрипучей железной лестнице вверх. Его не пугало головокружение от закрученного по оси подъёма. Не пугала высота и открытое море. Его дело было маленьким, прийти да зажечь. А потом уйти. И пусть себе маяк светит дальше. Корабли, видя его свет, не разобьются о скалы, найдут путь домой, увидят славный берег. И всё это заслуга маяка, а не его. Вот и сейчас, поднявшись наверх, Смотритель вздохнул поглубже. Солёный морской воздух будоражил воспоминания. Море его помнило и приветствовало. Когда же в последний раз он был здесь? Лет десять, двадцать назад? Уже не упомнить всех маяков. Всех дверей и историй. Но самый первый он помнил хорошо. Самый первый зажжённый им маяк.
Отворив стеклянную дверь, Смотритель, неспешно прихрамывая, подошёл к большому шару из стекла. Провёл по нему рукой, стирая остатки пыли.
– Здравствуй, старый друг, давно не виделись, как твоя жизнь? – голос мужчины был ломким и хриплым, как засохшие листья по осени.
Маяк молчал.
– Можешь не отвечать, я и сам вижу, – Смотритель обошёл его по кругу, внимательно вглядываясь в пыльное стекло, – ничего хорошего друг. Ничего.
Маяк молчал.
– Да ты не бойся, всё починим, всё исправим. Ты знаешь, ты был первым. Помнишь, как это было? Как я прибежал с той большой лампой. Как носился, менял, а ты так и не загорелся. Прости, глуп я тогда был, не знал, не ведал. Зажигать надо иначе, да кто же мне объяснил бы. Ты ведь не злишься на меня за тот раз?
И вновь молчание было ответом Смотрителю.
– Это хорошо, злость, знаешь ли, губит быстрее. Копить её в себе – смерти дороже. Я вот уже и не помню того, как хромать начал. Поэтому об этом, извини, не расскажу. Зато расскажу, сколько маяков я видел за эти годы. Хочешь – верь, хочешь – нет, а по тебе я скучал больше всего. Особенно, когда очередной маяк оказался под водой. Думал, с жизнью распрощаюсь. Но нет, повезло. А был ещё такой, к которому подступа не было. Его облюбовали Драконы, пришлось в рупор орать, чтобы его зажечь, представляешь?
В глубине шара мелькнул и исчез огонёк, словно маяк усмехнулся на это.
"Да, да, гори, родной, гори," – взмолился старик и продолжил говорить.
– А по осени, представляешь, занесло меня к маяку с кошками. Видел саму богиню Бастет. Пожалуй, кошки – это не моё, с собаками проще договорится, я тебе по личному опыту говорю. Были, конечно, и спокойные маяки. Вот только светят такие неярко. Словно искры на них как-то иначе устроены. Но каждый раз я думал о тебе. Ты ведь был первым. Помнишь, сколько кораблей ты видел? Сколько историй ты услышал? И ведь не одну поведал.
Маяк многозадачно многозначно мигнул, уже чуть ярче.
– Ты же лучше меня знаешь, они того стоят. Каждый корабль того стоит. Знаю, тебе больно, обидно, кажется, выхода нет. Но всё ведь не так. Ты просто не видишь. Ты ведь не светишь. А знаешь, засияй ты – и увидел бы, тебя окружают другие маяки. Они совсем рядом, ты им мигни, они тебе ответят. Ну негоже маякам стоять в темноте. Негоже.
Маяк не отозвался. Смотритель тяжело вздохнул и облокотился на стекло спиной. За ним бушевало серое море, тихо нашёптывая верные слова. Мужчина сполз к полу, вытянул ноги и посмотрел на шар, что должен был гореть. Маяк молчал, ждал, что будет делать его старый друг. Смотритель молча потирал левую ногу.
– Ну, прости. Да, я забегался. Давно не приходил. Прости меня. Это ведь не повод для того, чтобы гаснуть.
Маяк мигнул, словно обиды не держал.
– Значит, случилось что-то страшнее, чем моя забывчивость? Или тебя так сильно подкосило одиночество? Неужто нашёлся ещё один храбрец на моё место? Хотя, что тебя спрашивать, ты не ответишь. Ну и молчи, упрямец. Я тоже упрям, знаешь ли. Иначе не продержался бы так долго, – Смотритель умолк. Он молчал очень долго, смотря на волнующееся море, на то, как белые волны вздымаются к небу и разбиваются об скалы. День клонился к ночи, тени становились плотнее и гуще, тьма подбиралась к миру.
– Мне тоже было непросто, я шёл и в огонь, и в воду. Боролся с существами, которые люди себе представить
