и добрый, что хотелось верить каждому слову, произнесённому им.
– Хорошо, – дежурно ответила Эффи.
– Ты не знаешь, кем хочешь стать? – вопрошал бархатный голос.
– Нет, – созналась девочка.
Ей было страшно.
– Ничего, это пока не важно. Важно знать, кто ты сейчас. Ты знаешь?
– Я школьница, лучшая подруга Риты, художница… чуть-чуть, – стушевалась Эффи.
Ну, художница – это сильно сказано.
Глаза парня опасно загорелись. Он соскочил с подоконника и кинулся к девочке. Через секунду он сидел на кровати рядом с ней.
– Ты где-то учишься или сама рисуешь?
– Сама, – Эффи вздрогнула и отползла к изголовью.
Страх плескался внутри, как жидкий холодный яд.
– Покажешь мне свои рисунки?
Перепуганная девочка спустилась с кровати и подошла к столу. Где-то в ящике нашла кипу изрисованных листов.
Сияющий лунный гость уже стоял рядом и пожирал взглядом её рисунки. Жадно схватил несколько листков.
– У меня не очень хорошо получается, – оправдывалась маленькая художница, но он не слушал.
Перебирал кривоватые картинки и лишь шептал «верно, верно… я был прав… мы угадали… верно». Глаза горели, руки судорожно дрожали и роняли листы. Эффи вскрикнула и бросилась к двери. Дёргала ручку, стучала кулаками, ударяла плечом, – тщетно. Дверь поскрипывала, словно сочувствовала, но помочь ничем не могла.
– Не кричи, – жалобно прошептал юноша. – Дай мне минуту.
Эффи всё визжала и молотила кулаками в дверь. Ужас захлёстывал её с головой. Наконец Белый человек оторвал взгляд от рисунков и перевёл его на девочку, сжавшуюся на полу у стены. Взгляд звёздно-белых глаз был затуманен. На губах играла бледная эйфорическая улыбка. Усталость словно стёрли с его лица чистым ластиком.
– Тебе не нужно… меняться, – задыхаясь произнёс он. – Ты уже та, кем хочешь стать. Нужно только понять.
Эффи всхлипнула.
– Спасибо, – тяжело выдохнул Белый Человек. Он вскочил на подоконник и камнем рухнул из окна.
Оставшись одна, девочка снова панически дёрнула ручку двери. Та подалась. Эту ночь Эффи провела в комнате родителей.
III
Прошло семь лет. Лунный юноша больше не приходил, но поначалу постоянно снился и Эффи просыпалась в холодном поту и слезах. Но теперь всё позади. Всё, что осталось от воспоминания о нём – белый свет, ощущение опасности и… звёздочки.
А ещё вопрос.
Экзамены всё ближе, нужно решать, куда поступать, определяться с будущей профессией. Эффи вернулась из школы. Бросила рюкзак в угол комнаты. Тот жалобно проскрипел застёжками по полу и затих. Девочка завалилась на кровать лицом в подушку. Взрослая жизнь надвигалась как страшная черная туча на ясное летнее небо, неся с собой холод, мрак и беспросветную стену дождя, но спасительного яркого зонтика в виде радужных планов на будущее у Эффи не было. Прозвенит последний звонок, она выйдет за калитку школы, а дальше темнота.
О, сколь многое она отдала бы за возможность попасть в любое, даже самое плохонькое фэнтези. Самым бесполезным героем, который даже в книге не появлялся. Вырасти феей, вампиром, оборотнем… Кем угодно. Лучше, конечно, стать рифи – представителем ею же самой придуманной расы.
Вообще-то и рас, и миров были десятки – Эффи придумывала их всю жизнь, сколько себя помнила. Рисовала, писала истории и часами могла неподвижно лежать, продумывая детали. Рисунки получались неточными, истории скучными, но в её воображении миры были такими чудесными и яркими, что только ради этого чувства реальности стоило продолжать придумывать и бережно хранить их, даже нигде не используя. Она даже не могла вспомнить, когда это началось, но кажется, что первый кривенький мирок она придумала, после посещения Белым Человеком. Она долго размышляла о его родине, о том, откуда и зачем он явился ясной звёздной ночью.
Эффи вздохнула и поднялась. Кажется, мультивселенная ошиблась на её счёт и заслала не в ту реальность. Может ведь мультивселенная позволить себе крошечную ошибку ценой всего в одну человеческую жизнь? Вселенную Эффи простила, но что делать со своей жизнью не знала. Через силу затолкав в себя ужин, девочка тут же завалилась спать.
***
А ночью пришёл он. Белый Человек лежал на подоконнике, согнув одну ногу в колене, а другую свесив на пол. Эффи ещё не увидела его, но нежно струившегося света, что стучался под протестующе закрытые веки, хватило, чтобы девочку прошиб холодный пот. Она почти не помнила его, но точно уяснила: со светом в ночи приходит страх.
– Боишься меня? – юноша заметил её и чуть приподнялся, чтобы взглянуть её в глаза. Девочке стало дурно. От взгляда сияющих глаз, цвета новых книжных страниц.
– Нет, – она пожала плечами.
– Врёшь, – весело воскликнул парень. Он по-прежнему оставался в неопределённом положении – промежуточным между сидячим и лежачим.
– Ну, предположим, вру, – легко согласилась девочка. Её редко тянуло задираться с сильными мира сего, но дело никогда ничем хорошим не оканчивалось.
– Враньё полезно только во благо и только тем, кто не знает правды, – беспечно отозвался парень, окончательно садясь на подоконнике. – Не лги мне, – от его голоса исходил такой же сверхъестественный свет, как и от тела.
От него веяло опасностью. Не той яркой вспышкой, когда маньяк кидается с ножом, а жертва не успевает даже пискнуть, а той, когда разум затуманивается, теряется контроль и ты сама шагаешь с крыши. Девочка судорожно сглотнула.
– Отпусти меня, – хрипло выговорила она.
– Не могу, – весело отозвался Белый Человек, закидывая ногу на ногу. – Ты нужна мне.
– Зачем? – низкий, чуть рычащий голос никак не вязался с образом четырнадцатилетней девочки.
– Скоро узнаешь. Ты делаешь звёздочки? – теперь он говорил, как человек и почти не вселял ужаса.
Эффи молча указала на стол – где-то в углу, у стены, возвышалась трёхлитровая банка, до половины заполненная бумажными звёздами. Кривыми, изрисованными, помятыми, некрасивыми. Все они были ужасны. Все, кроме первой, чудесной звёздочки, цвета топлёного молока. Единственной, не вызывавшей волны паники. Самый первый, самый важный вопрос.
– Как много, – восхитился парень. Его глаза алчно загорелись. – Так часто задаёшься этим вопросом, – вкрадчиво и жутко. – Так и не нашла ответ?
– Нет! И никогда не найду! Я ошибка! – девочка едва сдерживала слёзы. На больное, – Уходи.
Белый Человек сник. Посидел немного, ссутулившись, потом подошёл к девочке. Он двигался как марионетка, движимая судорожной рукой – то замирал, то вскакивал, не мог больше нескольких секунд оставаться на месте.
Эффи прожигала его ненавидящим взглядом. Она боялась его полжизни. С самого детства видела Белого человека в кошмарах. Из-за него она пугала сверстников и взрослых вопросами и размышлениями. Он подарил ей дар и проклятье – он виноват в том, что Эффи начала сочинять миры. Помнится, благодаря им она познакомилась с Ритой, та восхищалась её рассказами, рисовала придуманных существ, мечтала вместе с Эффи.
И благодаря им же потеряла её – когда девочки
