Валеркин декабрь - Екатерина Бердичева

— Согласна. Как я была счастлива, когда его покупала! Я на него три года копила. Летом гидом работала, иностранцев по достопримечательностям возила. Зимой в бюро переводов заказы брала. Я, Валерочка, пять языков в совершенстве знаю, еще на пяти могу объясняться.

— Машка! — загорелся я. — Научишь?

— Посмотрим, как английский с немецким пойдут. У меня все-таки бабушка с дедом дома на всех этих языках говорили. Семья деда — из русских немцев.

— Маш, скажи, а ты теперь призраков видишь? — Неожиданно для себя поинтересовался я.

— Вижу, — равнодушно сказала она, — отца твоего вижу. Стоит рядом и прощения просит, что не смог быть рядом.

— Он умер? — удивился я.

— Да. — Продолжила Машка. — убили в пьяной драке. Полез разнимать, и его убили.

— А он может сказать, где похоронен?

— На его родине, говорит.

Мы помолчали.

— А он что, все время со мной?

— Нет. Я спросила, он пришел.

Я снова уткнулся в физику, Машка — в планшет. Со стороны кухни раздались тихие шаги нашей тети Марины.

— Маш, — раздался ее спокойный голос, — о чем вы с Валерой сейчас говорили, правда?

— Правда, теть Марин. Наверное, слишком долго была на грани миров. Поэтому вижу тех и этих.

— А про меня можешь сказать?

— А что бы Вы хотели услышать? — Маша оторвала взгляд от планшета, а я — от учебника.

— Что видишь, то и скажи.

— Хорошо. — Маша пожала плечами. — Только без обид. Муж у Вас был рукастый, сам дом в деревне строил. Умер сразу. Сердце. Дочь в городе, замужем. Внучка лет трех. Хорошая певунья. Вы ее в музыкалку отдайте.

— Точно! — восхищенно сказала Марина Игоревна. — Я для чего спросила. Сын у соседки был, постарше моей Наташки. Ушел в армию, возвратили цинковый закрытый гроб. Люся не верит, что там ее Славик. Думает, может, жив, в плену где-то. Он тоже был в какой-то точке. Алексей по своим каналам узнать пытался, да без толку. Может, что увидишь?

Машка вздохнула.

— Вы его представить можете, ну, словно он стоит перед Вами?

— Попытаюсь, — сказала наша нянька, и подав Маше руку, закрыла глаза.

— Светленький, худенький. Серые глаза, маленькие усики и родинка на щеке. Он?

— Да.

— Слава, — позвала Маша, — где ты?

Она помолчала и, вырвав руку, скрестила их на груди.

— Что, Машенька?

— На вашем кладбище. Смерть была очень тяжелой. Пусть больше не ждет и не надеется, а чаще поминает в церкви всех, кто там погиб. Всех. Понимаете? Это его просьба.

Марина Игоревна тихо ушла в кухню.

Вечером, раньше времени, приехал Алексей и всех обрадовал, сказав, что с тридцатого декабря не работает. Домработница отпросилась на четыре праздничных дня к дочери. Алексей поел и пошел проводить ее до деревни. Заодно — прогулять Ноки.

Вернувшись, он уселся с нами у камина и начал гонять меня по английскому языку. Я старался так, что лоб покрылся потом. Маша внимательно следила, как мы говорим и исправляла неточности. В-основном, мои. Потом, загнав меня в угол, и выдав задание на завтра, Алексей заговорил с Машей по-немецки. Я этот язык только начал учить, так что понимал, наверное, только предлоги. Размявшись, Алексей спросил нас уже по-русски:

— А как мы будем встречать Новый год?

Машка, привалившаяся к его боку, подняла кверху свои голубые глаза и сказала:

— Мы должны нарядить елочку. Обязательно с фонариками. И дом снаружи тоже украсить огонечками!

— Знаете, у меня где-то завалялись старые игрушки. Еще моих родителей. — Улыбнулся Алексей. — Вы хотите кого-то пригласить?

— А ты будешь кого-то приглашать? — ревниво выпятила губу Машка.

— Если хочешь, то могу. — Поддразнил ее Алексей. — Но, девочки-мальчики, мы обязательно ждем Кирилла. — Он взглянул на меня, я кивнул. — И его маму.

— А ее-то зачем? — удивилась Маша.

— Маш, Новый год — праздник волшебный и семейный. И мне кажется, что чудо этой ночи он захочет разделить не только с братом.

— Ладно, — кинула на меня косой взгляд подруга, — пусть едет. Готовить кто будет?

— А вот этим займемся мы втроем. Валер, ты как?

— Без вопросов. Я и пироги печь умею, и заливное делать. Список продуктов составлю. Маша поможет. Тем более, мне должны снять гипс.

— Танцевать все равно не сможешь! — поддела подруга.

— Ничего. У плиты постою. Алексей, кого пригласите Вы?

— Ты их видел. Это мои боевые друзья, сослуживцы со своими семьями. Не против? Их жены тоже наготовят всяких вкусностей. Наталья обещала фирменный торт.

Я посмотрел на Машу. Прижмурившись, она полулежала под рукой Алексея. Машинально, задумавшись о своем, мужчина терся подбородком о ее волосы. Действительно, и чего ей бояться?

Новый год приближался с неукротимостью локомотива. Маленькая зеленая елочка в горшке стояла в углу, наряженная шарами, фонариками, золотистым дождем и на макушке звездой. Мы решили по весне высадить ее около дома в землю и наряжать каждый год. А что? Пусть растет. Может, лет через …цать придется приставлять лестницу? Снаружи дом тоже светился. Мы включали фонарики каждый вечер, когда выходили гулять с Ноки. Маше Алексей купил пушистую шубку и, закутав ее до самого носа, под руки ненадолго выводил на воздух. И у Машки появился румянец. Когда Алексей приезжал с работы и садился с нами, она сразу намертво прилеплялась к нему и, как ребенок, грелась в лучах его ласковой и спокойной улыбки. Насколько же им было вдвоем тепло! У них была масса общих интересов, они много где побывали, и много знали. Я с удовольствием слушал чудесные истории о разных странах, обычаях и городах. Оказывается, она колесила не только с дедом. С байкерами она вообще всю Европу объездила! Я смотрел на них и видел такое внутреннее созвучие душ, такую естественную гармонию! Мне не было завидно. Я знал, что этот дом останется со мной навсегда. Эти двое тоже. И маленький белый пес.

Утром двадцать девятого Алексей, как всегда, уехал на работу. Пришла нарядная тетя Марина, принесла нам пирогов, молока и маленькие подарочки: Алексею мед в сотах, он его, оказывается, очень любил, мне — большую красивую книгу с иллюстрациями по всемирной истории, Маше — теплый свитер домашней вязки. «От моей козочки подарок!» — сказала она. Маша, естественно, его сразу надела. Белая пушистая шерсть, белые волосы и небесно-голубые глаза. Подруга хорошела с каждым днем. Я с удовольствием любовался ей. Мужик я или как? Но только, как сестрой. А еще я ей гордился!

Мы расцеловали нашу няню, пожелав ей счастливого Нового года. К сожалению, подарком мы не запаслись. Были невыездные. Но она не обиделась,