него, нет, уже не человека, а монстра.
— Ну, и кто из нас дурак, Любимчик? Так, кажется, тебя кличут в криминальном сообществе, — хмыкнул Пётр, забирая у него из рук пистолет и подхватив обмякшего стрелка шагнул сквозь стену.
— Где я? — начал приходить в себя тот, но обнаружив у самых своих ног реку расплавленной лавы, подался назад, стал нервно озираться по сторонам, но ничего кроме тьмы позади и гудящей пышущей жаром лавины впереди, не увидел.
— В моей кузнице, — хохотнул Пётр. — Ты ведь планировал посадить меня, чтобы прибрать к рукам мой маленький бизнес, не так ли?
— Маленький?! — задохнулся от возмущения Геннадий. — Да доход от твоей ювелирной лавки превышает оборот иного крупного завода!
— Ну, кто ж виноват, что мои камешки гораздо лучше прочих? — довольно усмехнулся Пётр. — Да и курьерская доставка опять же на высоте!
— Мы не смогли задержать ни одного курьера. Они словно сквозь землю проваливались!
— И потому ты решил наведаться ко мне лично. Надеясь на своего покровителя, ты совсем страх потерял, Любимчик! Про совесть я уж даже не говорю, у тебя от неё давно ничего не осталось! Чувство безнаказанности порождает неверное восприятие мира, а это чревато тяжёлыми последствиями, — покачав головой назидательно закончил Пётр и перевёл взгляд на багрово-алую реку. — Вот здесь и рождаются мои камешки, которые ты так мечтал заполучить, — он кивнул на неспешно текущую лаву, то булькающую и обдающую их нестерпимым жаром, то выбрасывающую вверх снопы искр. — Правда в последние годы я подумываю о производстве особых редкоземельных сплавов, некоторые из них будут стоить дороже брильянтов. Зильдара! — крикнул он, и эхо, приглушённое гудением пламени, повторило его зов. От тьмы отделился силуэт и шагнул к ним. Чернокожая девушка обладала дивной красотой, она с усмешкой вздёрнула бровь и взглянула на Геннадия, а тот пялился на неё открыв рот. — Забирай клиента, — кивнул ей Пётр, — и вытряси из его памяти всё. Отчёт жду сегодня! — Красавица кивнула и поманив пальцем за собой Геннадия, шагнула во тьму, тот безропотно поплёлся следом. — Вот и закончилась твоя успешная карьера, Любимчик, — проронил Пётр и бросил в лаву пистолет, что всё ещё был зажат в его руке.
Он вернулся в свой кабинет, нажал кнопку кофемашины и та, привычно загудев, выдала ему порцию крепкого чёрного кофе, Пётр поставил чашку на стол. Достав из бара бутылку и маленькую рюмку, наполнил последнюю до краёв, он не признавал широкие коньячные бокалы. Усевшись в кресло, он откинулся на спинку и пригубил коньяк, тот огненной лавой опалил горло, растекаясь живительной силой по телу. После общения с подонками вроде Любимчика ему хотелось вусмерть напиться, а поскольку подобное общение происходило нередко, он и завёл себе коньячную рюмку, медленно смакуя напиток маленькими глотками. Да и коньячёк был особый — огненный. Опустошив рюмку и допив последний глоток кофе, он поднялся из кресла.
— Да, заходи уже, чего мнёшься? — проворчал он, из стены шагнул Павел. — Что давно не виделись, соскучился? — усмехнулся он.
— Босс, давай со мной в одно местечко сходим, — всегда жизнерадостный друг выглядел смурным, а потому Пётр не стал задавать лишних вопросов и просто шагнул за ним.
В комнате было темно, лишь только настольная лампа бросала луч света, он выхватывал из темноты стул, на котором сидела женщина в наручниках, её лицо со следами побоев выглядело ужасно. Перед ней похлопывая по руке резиновой дубинкой стоял бритоголовый голый по пояс мужчина, огромный живот которого нависал над ремнём форменных брюк. На его плече растопырившимся пауком темнела свастика, а на груди скалил зубы вытатуированный бог смерти Анубис. Свет лампы упирался в угол комнаты, где на вешалке висела форменная одежда, которую тот предусмотрительно снял чтобы не запачкать кровью.
— Где твоя дочь?! Говори, с-сука! — рявкнул он и наотмашь ударил женщину дубинкой, та от удара откинула голову назад, а потом безвольно свесила её на грудь и струйки крови потекли на скованные руки. Он брезгливо поморщился и раздосадовано взмахнул руками, ведь он ещё не прессовал старуху как полагается, он только начал разминаться, а она уже отключилась. И ведь сама виновата, сказала бы адрес дочери, он глядишь бы и сжалился, придушил бы её быстро и почти безболезненно. А дочь у неё та ещё дрянь — журналистка чёртова, окопалась в другой стране и ведёт блог, в котором рассказывает то, что сознательным гражданам знать не следует, и подписчиков у неё масса. Её уже сто раз блокировали, но она всё равно находит лазейку и ведёт свою пропаганду. Из-за этой твари на него руководство уже две недели давит, они готовы выкрасть журналистку, да показать всем, что бывает с врагами страны, но она нигде официально не зарегистрирована и проследить за её постоянными перемещениями в последние дни им никак не удаётся. Ну ничего, уж он постарается разговорить её мамашу, хотя с большим удовольствием занялся бы дочкой, она баба красивая, уж он бы устроил показательный допрос, она бы у него визжала и в ногах валялась только чтобы он прекратил. Он размял плечо и потянулся за кувшином с водой чтобы привести в чувство свою подопечную.
— Мы не вмешиваемся в дела людей, — скрипнул зубами Пётр, наблюдая из тени.
— Если это не несёт угрозы мирозданью или кому-то из наших, — согласился Павел. — Забирай женщину и остальных жертв местного правосудия, здесь в подвалах их предостаточно, а я займусь палачами. Зло должно восторжествовать, — угрожающе процедил он, Пётр не стал с ним спорить.
Павел вышел из тени и встал возле бритоголового, а тот так и замер с кувшином в руке не в силах проронить ни слова. Перед ним стоял сам Анубис. Павел ударил его рукой в грудь, и татуировка божества полыхнула огнём причиняя невыносимую боль, мужчина заорал, но из горла не вырвался ни единый звук, лишь звякнул выпавший из его руки кувшин, разбившись об пол.
— На колени! — пророкотало божество, и он плюхнулся на четвереньки, подметая пузом окровавленный пол, почувствовал, как горло сдавило и стало нечем дышать, а после исчез, оставив после себя мерзкий запах.
Божество ушло сквозь стену, а Пётр погрузил несчастную женщину в сон и освободил её руки.
Мрачные, но довольные результатом друзья вернулись в квартиру Петра.
— Что будем делать, босс? — спросил Павел.
— Собирай отряд, прошвырнёмся по соседним странам. В последнее время что-то много развелось там наших адептов, — «будто их специально выращивают» — подумалось ему, — любителей свастики и факельных шествий, поклонников дьявола в различных его проявлениях, только вряд ли они понимают истинный смысл этих символов.
