представляя, что дерешься с ним на шпагах, и ловишь в пруду головастиков — обязательно проголодаешься. Но не дергать же бабушку, занятую клубникой; да и есть макароны не хотелось. Поэтому Лия срывала мелкие красные ягоды, морщилась от восторга: как же кисло! — и бежала играть дальше.
А вот черная росла для варенья и пирогов, поэтому ее приходилось собирать в ведерки. Да не просто подойти и оборвать, нет: надо было взять табуреточку, сесть возле куста и аккуратно, ногтями отцеплять ягодку за ягодкой от плодоножек. «Любишь кататься — люби и саночки возить», — приговаривала бабушка. И Лия, куда деваться, возила.
Зато осенью она возвращалась к родителям с несколькими банками вкуснейшего варенья. И если большие банки открывали только по праздникам, то маленькая баночка была лично Лиина. В угрюмые снежные дни она мазала варенье на хлеб и вспоминала, как под холодным умывальником оттирала темные ягодные следы из-под ногтей.
Вздохнув, Лия отпивает чай — смородиновый только на запах. Сейчас бы лупить иван-чай и ловить головастиков, а не сидеть на чужой кухне и слушать о проблемах. Эх, хорошие были времена.
Мария хмурится:
— Что-то случилось?
— Нет, всё в порядке, — поспешно мотает головой Лия. — Перейдем к делу? Ты говорила, у тебя кто-то ворует время?
И правда, чего она расклеилась? Да, головастики закончились вместе с дачей и детством — зато сейчас, если повезет, можно будет поймать бабайку! Чем это хуже головастиков?
Закусив губу, Мария часто кивает:
— Оно течет слишком быстро. И ладно бы я книгу читала или в телефоне сидела! А я иду, например, мыть посуду, на часах — шесть. Отмываю три тарелки и сковородку, а вместо шести уже семь, и я чувствую себя так, будто правда целый час возилась. Но я не отвлекалась и не задумывалась, мыла быстро, как мою всегда! — Она с мольбой смотрит на Лию. — Я схожу с ума?
К своей кружке Мария не притронулась — настолько важно разобраться, что даже на секундочку расслабиться не может?
— Нет, что ты, — успокаивает Лия. Отпивает еще чаю, оглядывается, но ничего… Погодите, кто это притаился на шкафчике с чаем? Маленький, полупрозрачный, с лапами, похожими на щупальца. Вот ты какой, бабайка?
Посматривая на загадочного зверька краем глаза, Лия уточняет:
— Значит, время бежит быстрее положенного? Это происходит всегда, когда ты чем-то занимаешься?
Мария задумывается, постукивает ногтями по кружке, наконец отпивает чай. Качает головой:
— Нет, не всегда. Когда мою посуду, готовлю, статью для работы пишу — да, постоянно. А когда в какую-нибудь игрушку гоняю или читаю соцсети — нет. — Она фыркает: — Вот смешно, мне будто не дают заниматься делами!
Зверек на шкафу возбужденно подпрыгивает и пропадает. Неужели это он ворует время — и ровно для того, чтобы Мария отдыхала?
«Возьми да узнай», — ворчит на себя Лия. И встает со стула.
— У меня есть одна идея, но тебе надо выйти. Подожди в комнате, ладно?
Мария приподнимает брови, но без лишних вопросов уходит, прикрывая за собой дверь. Лия, сосредоточиваясь, заправляет волосы за уши. Только бы удалось!
У бабушки на даче жил домовой: чтобы хтоническая дача — и без домового? Лия слышала, как он шуршит то за печкой, то на чердаке, и оставляла на ночь блюдечко с молоком, а позднее — с ягодами и свежим хлебом.
Однажды она проснулась оттого, что кто-то сидел на подушке и гладил ее по голове мохнатой рукой, приговаривая: «Хорошая девочка». Открыть глаза Лия не решилась; наутро рассказала бабушке, а та посмеялась: «Так это домовой приходил познакомиться!»
Потом Лия узнала, что это был не совсем домовой — скорее один из духов местности, решивший поселиться на их даче. Но бабушка звала его на человеческий манер, и было в таком имени что-то бесконечно уютное, как в смородиновом варенье зимой.
Полупрозрачный малыш — явно тоже какой-то дух, выбравший квартиру Марии в качестве дома. Будет ни капли не удивительно, если окажется, что фокусы со временем — его рук дело. Но для этого надо с ним поговорить.
— Как же тебя позвать? — бормочет Лия. Вдруг он ничем, кроме времени, не питается?
Причем время должно быть занято делами, так? А кружка из-под чая как раз грязная…
Лия шумит водой, возится с губкой, а хтонической частью прощупывает буквально каждый миллиметр пространства. Несколько секунд спустя из щели между шкафом и стеной показывается круглая мордочка, оглядывается — и тогда Лия негромко просит, не поворачиваясь от раковины:
— Не убегай, давай поговорим.
Вздрогнув, зверек исчезает за шкафом, но тут же высовывается обратно, и Лия слышит в голове его тонкий голос: «Ну давай поговорим, хтонь». Усмехнувшись: было бы странно, если бы он не разглядел, — она убирает кружку в сушилку и кивает на стол: иди сюда.
— Фокусы со временем ты устраиваешь?
«Я! — с вызовом отвечает зверек, складывая на груди щупальца. — А чего она работает и работает? И ладно бы по желанию, так заставляет себя! Нет бы отдохнуть!»
Лия протягивает руку и, не встретив сопротивления, осторожно гладит его по спинке. Надо же, на ощупь совсем бархатный, а еще — дрожащий от напряжения.
— Нервно тебе с ней?
«Еще как! — нахохливается зверек. — Сплошные “я должна”, “надо” и ноль “хочу”! Всю квартиру пропитала своими тяжелыми вздохами, хожу и вздрагиваю!»
— А чего не уйдешь?
Зверек опускает глаза: «Жалко ее. Вдруг смогу что-то сделать? Вдруг она додумается что-нибудь изменить? Тебя же вот пригласила. — Вздохнув, он прибавляет тише: — Да и куда мне? Сколько по квартирам бегал, нигде прижиться не смог, только здесь. Она же неплохая женщина, просто…»
«К психологу бы ей, — мысленно заканчивает Лия. — Трудоголизм — зло». И обещает:
— Я посоветую почаще отдыхать. А если не послушается, можешь устроить что-нибудь посерьезнее пропадающего времени, разрешаю.
Зверек, радостно всплеснув щупальцами, растворяется в воздухе. А Лия выходит из кухни и буквально нос к носу сталкивается с Марией. Неужели подслушивала? А, какая разница! Мистическая проблема требует мистического решения, и разговор с несуществующим собеседником как раз к такому относится.
Напустив на себя серьезный вид, Лия кивает:
— Я знаю, как решить твою проблему. У тебя будет очень сложная задача, но я уверена, что ты справишься.
— Что я должна сделать? — бледнеет Мария. Значит, все-таки не подслушивала и теперь наверняка воображает, как ее отправят на кладбище в полнолуние сжигать чьи-нибудь кости.
— Больше отдыхать, — улыбается Лия. И прибавляет: — Но мытье посуды — это не отдых, и статьи для работы отдыхом не считаются.
— А что тогда считается? — Какой у нее жалобный голос, будто на каторгу посылают!
— Чтение. Вязание. То, что ты делаешь
