Это было просто охренеть как красиво, видеть ее — такую! Я понимал, в каком она состоянии — наша крошка только что не дымилась!
Сначала Марк ушел, оставив ее неудовлетворенной. Потом я, поставил на коленочки, заставив обрабатывать моего парня.
Причем, я знал, что, доставляя мне удовольствие, она возбуждается сильнее и сильнее, знал, и даже не дотронулся до нее!
Я и сам остался без сладкого, хотя у меня уже давно зашкаливало — так хотелось выплеснуть ей в ротик все, что накопилось за это время! Но… стоило потерпеть, чтобы увидеть ее именно такой, какой она была сейчас!
Увидеть и оставить в памяти. И на бумаге.
Ее растерзанный ротик, припухшие губы. Ее голодные глаза. Грудь, вздымающуюся от сбившегося дыхания.
Я взял лист бумаги, карандаш, прикрепил к мольберту. Мне нужно было не так много времени. Всего лишь сделать один набросок. И еще фото.
Ранним утром я выставил фотоаппарат на нужную точку, продумал, куда посажу ее, какой именно кадр мне будет необходим. Сейчас просто нажать на кнопку и готово. Конечно, у меня была не фотостудия и снимок будет, скорее, любительский, но он поможет мне потом, когда я начну работать над картиной.
— Потерпи чуть-чуть, детка. Это недолго. Старайся не менять позу.
— Я знаю, не беспокойся…Детка.
Я ухмыльнулся. Не простая игрушка нам попалась, ох, не простая! И все-то она знает!
Я вспомнил, что Мия говорила, о работе у Стеллы, рассказывала, что она модель. Возможно. Тогда она реально знает, что делать.
Мне вдруг дико захотелось не просто написать портрет, я подумал о скульптуре, хотя мне очень редко приходилось заниматься ваянием, особенно в последнее время. Но крошка Мия великолепна была бы в мраморе. И еще в дереве — правда и за резку я не брался тоже уже очень давно.
На бумаге появлялись очертания будущего портрета, я наносил линию за линией, штришок, за штришком, мучительно осознавая, что добиться нужного эффекта все равно не смогу. Не получится у меня перенести на белый лист и сотой части ее очарования, живости, ее энергетики, сексуальности, манкости. Она в эту минуту была просто живым воплощением желания.
Есть такие женщины, просто взглянув на которых чувствуешь дикий спазм во всем теле, от жажды прикоснуться. Моника Белуччи для меня была на вершине этого списка. Но Моника — образчик зрелой красоты.
А наша Мия — у нее все еще было впереди. Ей еще только предстояло расцвести, как женщине.
Еще пара штрихов и я понял, что пора заканчивать.
Мы оба были доведены до такого состояния, после которого — боль и раздражение.
Я бросил карандаш, отошел от мольберта.
Мия шевельнулась, глядя на меня, еще чуть приоткрыла ротик, вздыхая.
Я быстро преодолел расстояние, разделявшее нас, и опустился на пол перед такой старательной натурщицей. Она сразу обвила мою шею руками, выстанывая прямо мне в губы.
— Я больше не могу, сделай что-нибудь, пожалуйста!
— Да, да…
Я буквально смял ее рот, вталкиваясь языком так глубоко, как мог, словно помечая свою территорию. Мои пальцы сдавили ее сосок, заставляя выгибаться и стонать. Второй рукой я двигался вниз, лаская животик, опускаясь туда, к средоточию желания.
Я только прикоснулся пальцами к клитору, а она уже дико закричала, забилась в моих руках.
— Пожалуйста, Дэн…
— Сейчас, милая, совсем скоро…
Я сдернул с банкетки плед, кинул на пол, уложил ее, сам лег сверху, так, чтобы ее лоно было напротив моего лица, а моему волчонку удобно было бы попасть ей прямо в рот. Она сразу поняла, что нужно делать, схватила его, и начала вылизывать, страстно и очень усердно. Я же задержался на мгновение, чтобы рассмотреть ее нежные складочки.
Это было офигеть как красиво. Нежное, нетронутое, сладкое женское лоно, покрытое мягким шелковистым пушком, влажное, источающее ароматный сок и набухший розовый, покрытый мелкими капельками клитор.
Щель была почти полностью сомкнутой. У меня яйца зазвенели, когда я думал о том, как же там внутри узко и жарко! Я раздвинул складочки, и погрузил язык прямо в аккуратную дырочку и тут же Мия застонала, выгнулась, прижавшись ко мне и царапая зубами мой болт.
— Тише, детка! И осторожнее. Не оставь меня без самого главного!
Я начал вылизывать ее лепестки, сначала нежно, потом сильнее, иногда задевая клитор и вызывая у нее то крики, то всхлипы. Щекотал пальцем, дразнил, пытаясь просунуть палец в лоно — осторожно, чтобы не повредить самое ценное.
— Пожалуйста, Дэн, прошу тебя, пожалуйста!
— Что детка? Что ты хочешь!
— Я не знаю! Я хочу все! Пожалуйста!
— Все? Ну, хорошо, все так все.
Я резко вскочил, переворачиваясь, навис над ней и приставил свой тщательно вылизанный член к ее входу. Провел им по складкам.
И увидел ужас в ее глазах.
— Нет! Дэн! Пожалуйста! Нет!
— Почему? Ты же хочешь этого?
Я снов провел головкой по складкам. Она неожиданно начала вырываться, пытаясь оттолкнуть меня, отползти, прикрыть свою мокрую норочку.
— Тише, милая, чего ты боишься? Ты же сама сказала — да!
— Не правда, я не говорила! Нет, слышишь! Пусти! Я не хочу так, не хочу!
— Что тебя не устраивает? Разве тебе не все равно, кто из нас будет первым?
— Нет!
— Почему?
— Потому, что это должен сделать Альфа! — голос моего брата был больше похож на звериный рык. — Убери от нее свои лапы!
Я повернулся, хищно скалясь.
— Она сама меня попросила!
— Не правда! Я просила не об этом! Я…
— Ты хотела стать женщиной, расстаться с девственностью? Разве не так?
— Нет. Нет! Я просто хотела… Я… Пусти меня, пожалуйста! Марк! Помоги мне! Я не хочу…
— Я могу обидеться, малышка. Ты не хочешь меня?
— Нет. То есть… Оставьте меня все в покое! Хватит! Пусти!
Она не на шутку разъярилась, стала колотить меня руками, ногами, пытаясь сбросить с себя. Учитывая, что
