огурцом, Гиммлер заскрежетал зубами.
Но судя по всему, тот был не причем: у всех оказалось перерезано горло от уха до уха. Чем-то невероятно острым. Один из солдат отлучился по нужде, что спасло ему жизнь.
Он же оказался невольным очевидцем тех событий.
Находящиеся внутри зала почувствовали неладное, но приказ запрещал открывать двери. Поэтому они ограничились тем, что по телефону предупредили пост и взяли автоматы наизготовку.
Тяжелые дубовые двери от мощного удара слетели с петель. В темноте коридора никого не было. Солдаты стали стрелять наугад, и судя по всему, отвлеклись от происходящего за спиной. Потому что у всех было так же перерезано горло и лежали они лицом к двери. Очевидно, диверсанты неведомым образом ухитрились обойти их сзади.
Буквально через несколько секунд появилась подмога. Чтобы не повредить драгоценный аппарат, стрелять было запрещено. Таким образом, команда, вооруженная лишь ножами и пневматическим оружием шла фактически на смерть.
Правда, нож в руках профессионала это немало…
Но им повезло. Послышался звон выбитого стекла, и какая-то тень выпрыгнула наружу.
Стоявшие во дворе ничего, кроме падающих осколков, не видели.
Вампиры, подумал Гиммлер. Узнали, и пришли мстить. К счастью, он был далеко. А то лежал бы здесь, на холодном полу…
Он аккуратно переступил через тело, лежавшее в луже крови. Весь пол зала, до самого стеклянного купола был залит кровью солдат.
Неплохо, промелькнула мысль. Если сотворить это было под силу одному вампиру, то…
– Все вон! – скомандовал он, заходя под купол.
Аппарат успокаивающе помаргивал. Словно ничего и не произошло.
Гиммлер нажал кнопки и не дожидаясь, пока выедет платформа, рывком вытянул ее на себя. И не веря своим глазам, уставился в приемник.
Кровь фюрера исчезла.
Следующие полчаса на территории замка Вевельсбург было очень жарко. Гиммлер собственноручно расстрелял троих, некстати подвернувшихся человек, среди которых оказался и тот чудом уцелевший солдат.
– Собаки! Подлецы! – рычал он, брызгая слюной. Вид рейхсфюрера был страшен. Мечась с дымящимся пистолетом среди трупов, он изрыгал проклятья. Затем принялся расстреливать мертвые тела. Когда патроны закончились, он подхватил с залитого кровью пола автомат и стал поливать огнем лежавших.
Наконец, временное помешательство прошло, и глава СС, бросив оружие на пол, вытер пропахшей порохом перчаткой вспотевший лоб.
– Мерзавцы, – пробормотал он, приходя в чувство.
Но винить нужно было лишь себя самого. В существующем виде войска СС, лучшим образом проявившие себя в бою с обычными людьми, оказались бессильны против вампиров. И доверять им охрану прибора не стоило. И прежде всего, не стоило привозить его в замок.
Упав на банкетку, Гиммлер стал приводить в порядок мысли. Сообщать фюреру о случившемся, особенно зная о его подверженности суевериям, было равносильно самоубийству.
А вот рассказать о героической гибели солдат, остановивших вампира, можно и нужно. И о том, как он, едва узнав о нападении, тут же уничтожил кровь. Дело было за малым – нужен был вампир.
Но с этим проще.
Через несколько часов, увидев Вюста, Гиммлер как ни в чем ни бывало спросил:
– Как там поживает этот малый, вампир? Как бишь его… Каравал?.. Карамал?..
– Кармайкл, рейхсфюрер, – почтительно подсказал Вюст.
– Вот-вот. Значит, так…
Через час тело Кармайкла, нашпигованное несколькими сотнями пуль, засунули в прорезиненный мешок и отправили в особый отдел. Еще через сутки, тщательно задокументировав смерть, его кремировали в одной из печей подвала гестапо.
Спустя две недели, когда события улеглись, Гиммлер предпринял вторую попытку получить кровь фюрера. В последнее время, чувствуя себя неважно, Гитлер охотно согласился на требуемое. Видя его лояльное отношение к этой авантюре, Геринг, Гесс и Борман тут же предложили свою кровь.
Гиммлер, разумеется, не возражал. Аппарат, перенесенный в подвал спешно укрепляемого замка, если не считать того, крайне досадного казуса, работал безотказно, и эксперимент решено было повторить.
Фюрер однако, с каждым днем чувствовал себя хуже. Появились мучительные боли в желудке и в почках. На левой ноге возникла экзема.
Его лечащий врач, Теодор Моррель, не мог понять причин ухудшения. Лекарства, прописываемые им, приносили лишь временное облегчение.
Специально собранный консилиум врачей, борющихся меж собой за влияние на фюрера, давал противоречивые советы.
Гений Германии медленно угасал.
Регулярно получая отчеты, Гиммлер невыносимо жалел, что это происходит слишком рано. Если фюрер умрет в ближайшее время, он не успеет осуществить свой план. Рисковать же в момент болезни он считал неразумным, поскольку не до конца был уверен в безотказной работе аппарата.
Третьего ноября рейхсфюрер посетил Гитлера. Зайдя в кабинет, он сначала не узнал в сидящем человеке того, на чье место метил сам.
Лицо фюрера расплылось, словно клякса. Огромные мешки под глазами и одутловатые обвисшие щеки делали его похожим на объевшегося несвежим мясом бульдога.
Гитлер тяжело дышал и восковой рукой что-то черкал на листах бумаги. Затем комкал их и швырял на пол.
– Хайль! – Поднял руку Гиммлер. – Как чувствует себя мой фюрер?
– Проходи, Генрих, – Гитлер тяжело посмотрел на него из-под полуопущенных век. – Неважно. Неважно. Боюсь, этого противника мне не одолеть!
Гиммлер внимательно посмотрел на фюрера.
– Сомневаешься? – неправильно истолковал его взгляд тот. – Если бы еще немного времени!
– Погоди себя хоронить! – Гиммлер уселся в кресло. – Меньше слушай врачей! Чего бы тебе хотелось?
Гитлер прикрыл глаза сморщенными веками.
– Не знаю… Искупаться, пожалуй… В реке. Вода прозрачная и холодная. Чтоб дух захватывало! И я, держусь на плаву, точно рыба…
Гиммлер нахмурил брови. Фюрер, видимо, стал заговариваться.
– Да-да, – поспешил сказать он. – Можно все устроить. Хочешь, я все организую? Италия или…
Фюрер усмехнулся.
– Мне сейчас не до того. Послезавтра я соберу всех, чтобы ознакомить вас со своим завещанием…
– Каким завещанием! – подскочил Гиммлер. – Опомнись, Адольф! Тебе рано об этом думать! Ты еще проживешь многие годы!
– Тогда можешь считать это блажью! – устало сказал Гитлер. – Обычной прихотью больного.
– И о чем же оно? – поинтересовался рейхсфюрер.
– Узнаешь послезавтра.
Гиммлер вонзил ногти в ладони.
– Что там с опытами над моей кровью? – поинтересовался Гитлер. – Как дела продвигаются?
– Все в порядке, мой фюрер! – Заверил его Гиммлер. – Дело за малым – сейчас Вирт ищет подходящего вампира, и в скором времени доставит его сюда!
– Передай, пусть поторопится, – пробормотал фюрер. И помолчав, добавил:
– Жестокость в пути – счастье на привале… Знаешь, я уж стал подумывать, может и самому… излечиться?
Гиммлер почувствовал, как у него холодеют ладони.
– Поговорим об этом, когда почувствуешь себя лучше, – собрав в кулак всю волю. дипломатично ушел он от ответа, – И ты сам примешь решение!
И про себя отметил, что профессору Вирту еще долгое время не стоит появляться в Германии.
Они еще
