расстались мы с Яной не в самых радужных отношениях. Я не мог с ней связаться. Пытался, но даже брат её, до сих пор чувствующий вину передо мной, не смог этого устроить.
Княжна категорически отказывалась общаться со всеми, включая родню.
Но, глядя в умоляющие глаза Эдуарда, я попытался снова. Для этого пришлось позвать из приемной инквизиторов и вернуть мне вещи. Телефон Меньшиковой был отключен. Брат ответил, но не порадовал новостями. Всё без изменений.
И по его голосу я слышал, что и молодой князь начал волноваться, хоть и старался не подать виду. Но попросил связаться, если что-то узнаю.
— Так, — сказал Глеб, когда я закончил разговор с Меньшиковым, после чего мужик свел руки вместе, громко хрустнув костяшками. — И где эта богодельня находится?
— Глеб, ты же понимаешь, что я не могу санкционировать ваш визит туда, — начал вздыхать настоятель, хотя глаза его загорелись. — Ни одной веской причины для этого нет. Я хотел сам приехать, посещения для родственников разрешены, под подписку, но тем не менее. Но Мотя отказался и меня развернули. Меня! — в нём вспыхнул гнев, но сразу же погас. — Эти там, да простят меня бсеблагие, возомнили себя демоны знают кем. И не придраться... Но сердце моё чует, беда.
Ладно, наличие у пухляша такого чувствительного органа оказалось сюрпризом. Но весь его смелый план сводился к тому, что я могу узнать что-то у княжны. И теперь он сник, даже рюмку от себя отодвинул. На грани мужик.
— Где? — монаха же интересовало только это. — Эдик, они там с детьми хрен знает что делают. Говори адрес и мы разнесём там всё по кирпичикам. Но вернем тебе твоего Мотю, — он с сомнением посмотрел на меня: — И твою девицу тоже вернем.
Комментировать такое заявление я не стал. Даже от того, чтобы по лбу себя хлопнуть, удержался. Может, он и прав. И согласен я с ним был, что-то там нечисто и детей спасать нужно.
Но там кто вообще? Сдается, что та самая тайная императорская служба. Он серьёзно хочет против них пойти в одну, ну ладно две безумные хари? Глеб повернулся к двери и гаркнул:
— Эй, бессарабский! Дуй сюда!
Многострадальное дерево скрипнуло и там появилось виноватое лицо Карла. Ясно, кто заметил мой конвой и сообщил наставнику. И я уже понимал, к чему всё идет.
— Давай, крепыш, бегом метнулся, — жизнерадостно приказал монах. — Собирай команду непоправимых. Дело одно есть, простое... — закончил он зловещим смешком.
Я с надеждой повернулся к настоятелю, но в его глазах уже сияла победа над всеми имперцами и спасение драгоценного племяша. Взывать к разуму начальника главной имперской обители было бесполезно...
Мы сидели в полутемном помещении, освещаемым мерцающим светом десятков мониторов. Наставник назначил штабом каморку Аннушки, где и собралась вся наша команда.
Разместиться всем тут было непросто. Я успел занять поверхность ящика в стороне и сидел там нахохлившимся и охреневающим воробьем. Часть разместилась прямо на полу, в том числе и Герман, заняв оборонительную позицию перед розововолосой девушкой.
Свои поползновения к дочке наставника граф прекратил, как и к остальным представительницам прекрасного пола. Но теперь впал в ещё одну крайность, защиту чести нашего координатора.
Аннушку такие изменения в характере вечного ловеласа позабавили и она со скуки принялась заплетать тому косички в отрастающих лохмах.
Карлу пришлось сложнее всех, развернуться в заставленной стеллажами и коробками комнате с такими габаритами было нелегко. К тому же в рядах амбалов прибавилось.
Эдуард отрядил нам тех самых инквизиторов, что сопровождали меня. Оказалось, что они дали клятву верности лично настоятелю, так что были готовы вписаться в любое поручение. Даже громить тайную имперскую службу.
Теперь у нас было целых трое чующих ложь, но хоть двое были здоровенные, а княжич уже показал, что он хорош и в боевых действиях. Ростовский на старших коллег посматривал с долей восхищения.
Семён красовался непонятно перед кем и призвал свои клики, покачивая ими перед собой. Строганов забрался на пустую полку стеллажа и тот поскрипывал от его движений. Но, судя по быстрым взглядам адепта, его наше пополнение тоже впечатлило.
Копилка и Крот, так и не представившись, молча внимали Глебу, цепко осмотрев каждого из нас.
— Ну что, непоправимые, задачка у нас прямо, как вы любите! — радостно сообщил монах, когда все расселись и устроились.
— Может неопалимые? — то ли подумал что это ошибка, то ли предложил княжич.
— Тоже неплохо, но не внушает, — помотал головой Глеб.
— Что внушает? — заморгал Карл, ревностно глянув на амбалов, рядом с которыми он выглядел чуть меньше.
— Ужас нашим врагам, — поучительным тоном объяснил командир балагана. — Трепет и неминуемый исход.
По глазам добряка я видел, что он порывался спросить куда именно исход, но удержался. Меня интересовал тот же вопрос.
Уж слишком нездоровое воодушевление новой миссией охватило Глеба. В чистосердечное желание помочь несчастному настоятелю я не верил.
Но в свете его расследования виделось уже иное. Высшие демоны, одержимые, экзорцисты. Простая цепочка, по которой он и захотел пойти вверх. А то, что там где-то по пути имперцы, мелочь. Меня вообще одного это волновало?
Пухляша я тоже понимал. Родная кровинушка, внезапно такая обожаемая. Да и чужими руками его спасение будет организовано. В случае чего открестится от нас, а наша репутация только поможет. Он в любом случае выкрутится.
Что там в этой закрытой школе происходит, можно лишь догадываться. Учитывая знания о количестве одержимых и количестве экзорцистов. Ещё и сердце теперь защемило за Меньшикову, оказавшуюся впутанной в неприятности. На племянника настоятеля мне было по большому счету плевать, но не на княжну. Только я успокоился, что хотя бы она в надежных руках и безопасности, и вот тебе.
— Брат, — не выдержал загадочности первым Ростовский. — Да что происходит то? И кто они? — он махнул на сияющих бритыми башками близнецов.
— А это не... — хотел было отмахнуться монах, но инквизиторы внезапно заговорили.
— Рудик, — дружелюбно улыбнулся Крот, перестав на миг щуриться.
— Гарик, — вторил ему Копилка, копируя улыбку.
Я чуть не заржал, закашлялся и поинтересовался:
— Вы братья что ли?
— Нет, — они недоуменно переглянулись, одновременно нахмурившись.
— А похожи... — я стих, сжимая губы и опуская голову, чтобы не выдать себя.
— Так! — Глеб
