Дырки от пуль на пиджаке и рубашке. С потеками крови. В одну дырку словесник даже засунул палец, но не почувствовал никакой раны.
– Ничего, переоденешься, – сообщил Игорь. Он, похоже, не сообразил, о чем думает новый знакомый.
Дмитрий распахнул ворот рубашки шире и нашел только несколько едва заметных зарубцевавшихся шрамов.
– А это, видимо, навсегда, – сказал Игорь, безмятежно наблюдая за самоисследованием Дреера. – Отпечаталось в момент смерти. В Сумраке уже топором не вырубишь.
– В Сумраке?
– А ты думал, ты где?
Дмитрий попытался взглянуть на Игоря через тень от ресниц. Тень-то он поймал легко – навык, отшлифованный тысячами раз, – однако никакого эффекта не дождался. Он словно растерял все способности Иного. Один раз такое уже, правда, с ним случалось. Но тут было что-то другое…
– Нет у меня ауры, не надейся, – все так же весело сказал Игорь. – Аура есть только у живых. Что, не можешь поверить, что тебя уже нет? Я тоже сначала не мог. Хотя знал, на что иду.
– Это как?.. – не уловил смысла Дмитрий.
– Развоплотился.
– Ты Светлый?
Без просмотра ауры невозможно было понять, какая изначальная Сила владела Игорем. Однако почему-то Дмитрий не мог представить Игоря адептом Тьмы.
– Светлый. А ты?
– Инквизитор.
– Вот это да! – Игорь даже выплюнул травинку. – Чудны дела твои…
Он выглядел обескураженным.
– А что? – насторожился Дмитрий.
– Понимаешь, меня к тебе послали.
– Кто послал?
– Сумрак. Со мной тоже так было. Когда сюда попадаешь, он как бы протягивает тебе руку. Вроде как говорит: милости просим. Только не сам, а через кого-то из ушедших. Присылает встретить. Это или тот, кого ты любил и кем дорожил, или…
Игорь замолчал и посмотрел мимо Дреера.
– Или кто? – подтолкнул словесник.
– Или максимально близкий тебе по духу, – закончил мысль Теплов. – Но тогда он с тобой должен быть одной крови. То есть одного цвета. Светлый – к Светлому и наоборот. Ну, вот как Вергилий в «Божественной комедии» пришел к Данте, потому что оба поэты. А ты же Инквизитор. Вот в чем загвоздка!
Внезапно мускулистый сумеречный Вергилий спохватился:
– Слушай, а ты чем занимался в Инквизиции?
– Детей спасал. – Слова вырвались как будто сами, по крайней мере Дмитрий не ожидал, что даст именно такой ответ.
– Тогда все ясно. – Игорь не понятно с чего резко помрачнел, утратив беззаботный вид. – А до Инквизиции небось был Светлым…
– Каким же еще? – отозвался Дмитрий. – А почему все ясно?
– Потому что я тоже был наставником! – сказал Теплов. – Дурным, правда. Ладно, пойдем отсюда.
– А куда? – Дмитрий огляделся.
Луг в одну сторону уходил почти до самого горизонта, а дальше виднелась синяя неровная полоска – наверное, лес. С другой стороны поднимались отлогие холмы.
– Ко мне домой. – Игорь махнул рукой в сторону холмов. – Тебе нужно тут как-то обжиться первое время. Привыкнуть, место себе найти. Заодно с женой тебя познакомлю.
* * *
Дмитрий почему-то счел бестактным расспрашивать о жене Игоря. Без ауры и сумеречного зрения невозможно было распознать, сколько Теплову лет на самом деле. Выглядел тот ровесником Дреера. В любом случае по-настоящему старые Иные никогда не производили впечатления внешне молодых. Значит, даже в случае магической консервации Игорь все-таки не прожил очень долго. И жена у него наверняка вряд ли старше.
Иные не так часто умирают своей смертью. Высшие могут прожить и тысячелетия. Маги невысокого уровня не в состоянии бесконечно поддерживать свое телесное здоровье. Они все равно медленно угасают и однажды гаснут совсем. Из слабых Иных «повезло» лишь вампирам – при наличии свежей крови они могут тянуть на Земле сколько угодно. Но и то потому, что и так уже мертвы.
Игорь ушел добровольно. А вот жена его – вряд ли.
Здешнее солнце взошло в зенит, но вовсе не припекало. Однако, глядя на голоногого и раздетого спутника, Дмитрий все же снял простреленный пиджак и закинул на плечо. Рубашка так и осталась расстегнутой до пупа.
– Не верится, что мы в Сумраке, – честно сообщил он Игорю, шедшему молча.
– Где же еще? – косо глянул Теплов. – Ты, когда на траве валялся, небось видел, как в небе все скакало?
– Видел, – согласился Дреер. – А какой это слой? И сколько их всего?
– Если бы знать! Говорят, шестой. Великие утверждают, что есть и седьмой. Но даже сами туда пройти не могут. Так что, думаю, мы все же на самом дне.
– Странно как-то. Если Вергилия с Данте вспомнить, то они сначала в Лимбе были, а потом уже вниз пошли. А тут, выходит, первый круг внизу, а не наверху.
– Так ведь то человеческий ад, дорогой ты мой! А у нас тут все вместе. Спрессовано. Видишь землянику?
Они как раз приблизились к опушке леса. Среди деревьев проглядывала заросшая дорога, неизвестно кем, когда и зачем проложенная. А в траве краснели ягоды на стебельках.
Дмитрий наклонился, сорвал парочку наиболее спелых и засунул в рот.
Сладкие, чуть кисловатые. Давно он не пробовал лесной земляники, хотя в интернате все росло под боком.
Нагнулся и сорвал опять. Тут же целая поляна! Объесться можно, аллергии не боясь.
Только, пожалуй, на пятой-шестой ягоде Дреер понял: что-то не то.
– Вкусовые ощущения слабнут?
– Нет. – Игорь опять улыбнулся, но вышло у него невесело. – Крапиву тронь.
С некоторой застарелой детской опаской Дмитрий все же коснулся крапивы. Ладонь пощипывало, но не жгло. Словно острозубый лист был электрическим, но почти не давал разряда.
– Кажется, дошло, – сообщил Дреер, глядя на свою ладонь. Никаких следов, он был уверен, на коже не останется.
– В этом вся штука, – сказал Игорь. – Ощущение времени не пропадает. Дни, ночи, месяцы, годы. Они идут. А многие из нас все равно долго не понимают, что к чему. Я почему-то сразу осознал, минут за несколько. И ты тоже, с моей помощью. Это Сумрак, а не реальный мир. На первом-втором слоях все безжизненное, сам помнишь. Но и здесь – не живое, только похожее. И мы тоже все тут – нежить. Что вампиры, что маги. Эмигранты из жизни с чувством вечной ностальгии по родному дому. Существовать можно, только никому уже не нужно. А приходится! Сумрак придумал для нас самую гениальную и тонкую пытку. Покой отчаяния. Или отчаяние покоя. Неразделенные Свет и Тьма для каждого.
Дмитрий вдруг понял его. Наверное, это было похоже на древнюю монастырскую тюрьму для Иных в Суздале. Жить можно, только разве это жизнь? А развоплотить себя тоже не дадут, это как-никак волшебство, а темница его отсекает. Здесь же все как настоящее. Почти. И вот это «почти» с годами делается все больше и больше, все явственнее и явственнее. Выйти же некуда. Конечная станция, приехали. Благоустроенная тоска.
Ничего удивительного, что один из здешних Темных растерял остатки совести, нарушил все присущие даже им моральные кодексы и начал охотиться на живых детей.
Делать на поляне было уже решительно нечего. Дреер с Игорем углубились в лес.
– Ауры не видно, – размышлял вслух Дмитрий. – А как тут вообще с магией?
– Проверяли. Все первым делом это проверяют. Уровень сохраняется. Не растет, не падает. Какой был на Земле, такой и будет. Но магия тут, по большому счету, и не требуется. Так, иногда, по мелочи. Заболеть все равно не заболеешь, линии вероятности просматривать ни к чему, регенерация почти мгновенная.
– А… наверх? – Словесник остановился и запрокинул голову. Верхушки елей целили в небо, как ракеты на старте, готовые атаковать белые облачные дредноуты.
Хотя Дмитрий имел в виду движение по слоям Сумрака, но в голову тут же пришло иное. Какой здесь космос? Есть Луна, Солнце, звезды. Но такие ли они, какими их видят люди? Или на этом дне мира сосредоточились все людские верования? Планета не шар, а диск, в небе хрустальный купол, глубоко под ногами – киты, а не раскаленное земное ядро.
– Иной первого уровня может выйти на пятый слой. Говорят, древние Владыки спят именно там, не желая делить участь со всеми остальными. Их сил не хватает долго там быть, и они погружаются в сон, чтобы не расходовать понапрасну. Это, впрочем, легенда. Тут много легенд.
– А как же еще выше? Даже меня учили, что тени могут подниматься до третьего или второго слоя.
– Так ведь тут вход – копейка, а выход – рубль! Выше и могут только Высшие. А много ли их было? Мага вне категорий не так легко сюда отправить…
Дмитрий вспомнил дуэль Дон Жуана и командора де Мендозы. Если бы не испанские представления о чести и не высокомерный отказ дона Гонзаго защищаться с помощью магии, наверное, дожил бы старый Командор и до искусственных спутников Земли.
– Бывают скитальцы, что уходят по слоям, – продолжал Игорь. – Тяжело им здесь сидеть. Только чем дальше, тем меньше они могут. Это тут мы вот, – Теплов напряг бицепс, словно позировал для обложки журнала по культуризму, – а чем выше, тем больше превращаемся в медуз. Рыб с глубины, говорят, рвет на части, если вытащить на поверхность. А мы становимся как призраки.
