глаза, задал вопрос:
— А Колчак то, как оказался в это вмешан?
— Брось, ты же не думаешь, что виртуоз просто так будет преподавать в универе и курировать малолеток? Он один из людей, на чьих плечах лежит забота о княжестве. Колчак министр обороны княжества, после смерти Долгорукого он взял на себя эту ношу.
— Долгорукого? А Надя не его дочь? — взяв два бокала шампанского, я повернулся к своему собеседнику.
— Дочь? Нет…, — сделав глоток из своего бокала, Багратион посмотрел на меня, дополнил:
— Она его внучка и твоя жена.
Выпив оба бокала, повернулся к Багратиону.
— Шутки у вас, несмешные, вам говорили?
— Почему вы считаете это шуткой Дамир Александрович? — серьёзно посмотрев на меня он, сделав очередной глоток из своего бокала.
— На мне нет кольца. Мне нет восемнадцати. И с Надей я познакомился только в универе. И уж такой факт, как моя свадьба, я бы не смог забыть. — подняв руку я начал загибать пальцы.
— У вас нет кольца, потому что вы сами его не купили, ни себе, не Надежде. Ваше восемнадцатилетие ждать не нужно, вы единственный представитель фамилии. И значит, можете жениться в любом возрасте.
Не были знакомы? Это вновь, ваша проблема, что вы не интересовались своей жизнью, — развел руками он.
Подхватив у официанта ещё один бокал, я указал ему на Надю и попросил принести ей напитки.
А сам вновь развернулся к князю и произнёс:
— Я не интересовался своей жизнью, это как?
— Брачный договор был подписан твоим отцом и её матерью незадолго до смерти, — смотря на девушку, что пробовала шампанское. Устало произнёс он.
— Но почему она ничего не знает? Она же считает себя безродной. Раз её отец был князем, то и она аристократка, а не девочка из детского дома.
— Потому что она и есть безродная. Она жива потому, что у неё нет права быть княжной Долгоруковой. Во время беременности её матери сделали предложение, от которого та не смогла отказаться. Смерть будучи княжной или жизнь, но без статуса аристократки. — Допив свой напиток, Арсен Алексеевич отвернула от меня.
— Это, что же за хорошие люди, делают такие интересные предложения… — задумчиво проговорил я.
— Это не люди, Дамир Александрович. Это был один человек. В тот день я лично стоял над её матерью с пистолетом в руке и не смог нажать на курок, из-за беременности. Поэтому ей было сделано такое предложение и она его приняла осознанно. Да и самя был счастлив, что мне не пришлось убивать беременную девушку. — произнёс сзади нас Акено Фудзивара.
Опешив от такого заявления, я задал ему вопрос:
— Расскажите? Всё же о моей жене говорим.
— Расскажу, почему нет. Но у меня будет два условия. Готовы выслушать?
— Конечно, готов.
— Первое, сейчас я расскажу очень коротко. Лишь суть. И Арсен Алексеевич, попрошу вас не рассказывать Дамиру Александровичу больше. Вечером, после официального приёма, мы обсудим уже предметно и подробно. И я отвечу на все ваши вопросы.
— Я не против, — пожал плечами Багратион.
— Акено сан, у меня только один вопрос, ваш рассказ сейчас, он будет… Правдив?
— Да Князь, это будет чистая правда. Да и Багратион подтвердит. Он тоже принимал участие в этом конфликте.
— Дамир не беспокойся. Врать смысла нет. Фудзивара имели полное право поступить так с родом Долгоруких. — положил мне на плечо ладонь великий князь.
А я лишь кивнул и приготовился слушать.
— Двадцать пять лет назад, к нам пришли Долгорукие и предложили купить у нас оборудование для добычи изумрудов на одном из островов Камчатки. Но мы отказались продавать его. Почему? Оно было сырое, мы только его создали и проверить в реальных условиях мы его не могли. Поэтому мы предложили им вариант, который казалось устроить всех. Наш род даёт им оборудование бесплатно, но 2 месяца, добычу ведёт наши люди. Создаём условия для рабочих. Налаживаем быт для рабочих. Следим за оборудованием, меняем неподходящие и сломавшиеся детали. Они согласились. Мы работали ровно месяц, когда я приехал на остров и обнаружил, что мои люди все убиты, а территорию заняли уже бойцы клана Долгоруких. А оборудование было вывезено в штаты и продано конкуренту.
— А если бы вы не добыли изумруды за те два месяца? — задал я закономерный вопрос.
— А уже вот это и другие вопросы, мы обсудим уже вечером. Сейчас я пойду к другим гостям, — улыбнулся глава рода Фудзивара.
Так что случилось, после того как японцы узнали об этом? — проводя взглядом хозяина дома. Я обратился к Багратиону.
— Дамир Александрович, мы же договорились, — укоризненно покачал головой он.
— Попытаться стоило, — равнодушно пожал плечами.
— Стоило, но поверь, Акено расскажет лучше. Да я был участником тех событий. Как и Демидов, как и твой отец.
— Ну хорошо уговорили. Но вот какая штука получается. Фудзивара убили всех родственников Нади. Но она моя жена. А сейчас они приехали, чтобы договориться об обучению меня. Какая-то ерунда получается.
— Получается, но Акено сан, думаю, знает, что делает. Про то, что она твоя жена, он в курсе и всё равно согласился. Убивать он её не будет, в слуги рода заставлять идти тоже не станет. А остальное решаемо. — бросил он взгляд в сторону официанта и сделал жест рукой.
Взяв себе сок, он осушил его одним глотком и вернул обратно на поднос.
— Наде, пока не говори о том, что сейчас узнал.
В этот момент у него зазвонил телефон и пока он отвечал на звонок, отойдя в сторону, я оглядел гостей. Вот и Юсупова в сопровождении отца и, судя по всему, матери, рядом с ними стояли Вяземские. Марина, девушка из Перми тоже была здесь, но в компании таких же молодых парней и девушек, обсуждали, что-то смешное. Их смех доносился до меня… Брагин, мой одноклассник, который должен мне бой. Тоже был тут, стоял рядом с отцом и о чём то беседовал с Акено Фудзивара. Попался мне на глаза и Колчак.
— Дамир, Демидов вернётся ближе к полуночи, поэтому после разговора с Фудзивара, мы втроём поедем к нему. Предупреди свою жену. Эта ночь, у вас будет долгой.
— Понял вас, — вздохнул я и посмотрел на часы.
Было всего лишь половина пятого.
Оставшись один, я вздохнул. Слишком насыщенная получается у меня жизнь. Убийства похищения, теперь вот жена. Которая наверно ещё и не в курсе её судьбы и как она отреагирует на это, вообще загадка. Покачав головой, я направился к ней. Слишком сильно задержал меня Багратион.
— Прости, что так долго, но
