бегают? — она повернулась к приятелю и показала ему туфли.
— Спроси при случае, — хохотнул тот. — Ну что, загружаем товар? Ошейники сразу наденем или вручим, так сказать в торжественной обстановке?
— Конечно в торжественной, — хмыкнула она. — Хочу полюбоваться их рожами, когда поймут куда влипли.
— Как скажешь, дорогая, — промурлыкал мужчина и громко расхохотался.
— Да иди ты! — она швырнула в него туфельку.
— Уже иду, — хихикнул он и подошёл к телам, а вслед за ним на них наползла тёмная тень и на поле никого не осталось, только ночной ветер в свете луны играл ветвями старого дерева.
— Петь, но ведь мы не можем вмешиваться в дела людей, — блондинка преобразилась в Павла. — Одно дело субъекты со свастикой и наши адепты, они законная наша добыча…
— А мы и не вмешиваемся, — поднял на него честные глаза друг. — Мы просто сделаем им такое предложение, от которого они не смогут отказаться, — осклабился он. — Особому цеху нашего завода нужны особые сотрудники, которые даже при большом желании не смогут ничего рассказать о своей работе, а ошейник полного подчинения значительно этому поспособствует. Трудовые договоры заключим как положено, всё в рамках закона. К тому же выполним гуманитарную миссию по избавлению населения от подонков, которых местные власти по какой-то только им ведомой причине оставляют на свободе, хотя им самое место на урановых рудниках. Думаю, жители станицы весьма порадуются узнав, что эта банда наконец исчезла, а вернее завербовалась на хорошо оплачиваемую работу.
— Ну почему всё время я блондинка? — капризно выпятив губу простонал Павел.
— Потому что из нас двоих ты самый артистичный, — хохотнул Пётр. — Против чар твоей блондинки ещё никто не устоял! Кстати, не забывай собирать подонков и по нашей округе, на заводе вакансий много.
— А как быть со сверхдержавой? Может хоть её в труху?!
— Успокойся, злобный ты мой. Она нам ещё пригодится для равновесия мира, после того как наведём порядок на вверенной нам территории. Она будет, так сказать, антагонистом, чтобы люди не расслаблялись иначе они перестанут совершенствоваться, а это верный путь к деградации.
Рита проснулась. Какой же удивительный сон ей приснился! Она до сих пор чувствовала горьковато-солёный вкус воды на своём языке, тело приятно ныло, как после… нет, об этом сейчас она думать не будет. Но она совершенно не помнила, как ложилась спать, разве такое возможно? Рита постаралась сосредоточиться, она хорошо помнила, как сражалась с Юлей. Что за бред? А потом они уплыли из бассейна прямо в … океан? Это был сон, всего лишь сон! Помнится она себе такое уже говорила. И почему она всё время вспоминает Петра? А этот наглец опять куда-то запропастился. Теплая волна прошла по её телу. Нет о нём она думать сейчас точно не станет! Она постаралась вспомнить события вчерашнего дня. Тамара, её мама, видео… В ней снова шевельнулась ярость, но уже не так как прежде. Сейчас Рита была близка к так нелюбимому ею состоянию «змеиной холодности». Она поднялась с постели и с удивлением обнаружила на полу мокрый широкий след, словно по полу протащился гигантских размеров слизняк. Она отчётливо улавливала запах морской воды, хотя откуда бы ей тут взяться?
Рита спустилась вниз, в доме стояла тишина, лишь только на кухне раздавались привычные звуки Юлиной деятельности. Туда-то она и направилась.
— Чего не спишь? — спросила домоправительница даже не обернувшись.
— Юль, у меня на полу вода… морская, — Рита села за стол и сразу же получила большущую тарелку с куском дивно пахнущей жареной рыбы. Она посмотрела на огромный стейк и попыталась представить каких размеров должна была быть та рыбина. Блюдо украшали колечки кальмаров и креветки. Юля водрузила перед ней маленькое блюдце с соевым соусом, который тоже предпочитала делать сама и положила палочки. Рита посмотрела на них и отломила кусочек рыбы пальцами, обмакнула его в соус, отправила в рот и в блаженстве замерла. Вкус свежевыловленной морской рыбы был не сравним ни с чем. Юля поставила ближе к ней керамическую мисочку с отварным рисом. Рис без приправ стал отличным дополнением к дарам моря. Наслаждаясь едой, Рита и не заметила, как тарелка опустела. Увидев её ищущий взгляд, Юля положила ей ещё порцию рыбы. Да, рыба была прекрасна!
— Юль, как ты думаешь, откуда могла появиться вода? — после еды ей уже не слишком хотелось с этим разбираться, просто было любопытно.
— А ты разве нашу рыбалку не помнишь? — с усмешкой спросила та.
— Какую рыбалку? — насторожилась Рита.
— Ах, девочка, ну если ты даже себе не веришь, разве поверишь мне? — Юля махнула рукой и отвернулась к плите.
— Ты хочешь сказать, что эта рыба… — она посмотрела на кучку костей на своей тарелке и вспомнила, как гналась за крупной рыбиной.
— Да, детка, питаться в океане ты ещё не привыкла, пришлось улов брать с собой.
— Нет, этого не может быть! — тряхнула головой Рита. — Это был сон!
— Ты только Пете не вздумай сказать, что произошедшее между вами тоже сон, — ехидно фыркнула Юля, Рита залилась краской и хотела было уйти, но в дверях кухни увидела Петра и Надю, те, оживлённо беседуя направлялись к столу.
— У меня осталось всего два способа наложения проклятий, — жаловалась Надя, — ментальный и пассивный, вербальный под запретом.
— Почему под запретом? — удивился Пётр.
— Мама ругаться запрещает, — вздохнула та.
— А с остальными проклятиями как обстоят дела?
— Хотите продемонстрирую?! — радостно оживилась девочка.
— Нет, спасибо, — поспешно хмыкнул Пётр. — Могу подсказать ещё один способ.
— Какой?
— Действием.
— Это как?
— В лоб дать!
— А это идея! Только боюсь мама не одобрит.
— Хорошая растёт девочка, — усмехнулся Пётр, поглядывая на Риту, она смущённо отвела глаза.
— Дочь, ментальные и вербальные проклятия я как-то могу понять, а что такое пассивные? — полюбопытствовала Рита.
— Когда никаких проклятий произносить не нужно, ни в слух, ни мысленно. Просто сделал тебе кто-то гадость, и ты его возненавидел, а проклятие само собой срабатывает и воздаёт ему по заслугам.
— А вдруг этот кто-то не так уж и виноват? — Рита с тревогой взглянула на дочь.
— Так я же и говорю, воздаёт по заслугам, если не виновен, то и не пострадает. Мне эта форма проклятий больше всего нравится.
— Гуманистка, — хохотнул Пётр и по-хозяйски уселся рядом с Ритой, взял тарелку и стал как водится нагребать себе всего и побольше, из того, что Юля спешно выставляла на стол.
— Надя, а с каких это пор ты увлекаешься проклятиями? — спросила Рита как можно серьёзнее, стараясь не рассмеяться.
— Как только дедушкину книжку перевела, — охотно объяснила
