Королевства, — безапелляционно заявила Арина, отчего мышонок, прятавшийся в капюшоне, хлопнул себя по лбу, едва не разбив очки.
— О, моя дражайшая фея! Простите дурака, я совсем позабыл, что вам требуются деньги. — Зашептал он Арине. — За одежду нужно заплатить. Или оказать взаимную услугу, если уважаемая дама согласится.
Продавец хихикнула и подмигнула:
— Как у вас хорошо сложился образ, даже разговариваете как принцесса давних времен. Моя дочь чем-то похожа на вас и тоже очень хотела раздобыть наряд той эпохи для вечеринки. — Женщина вздохнула. — Но я ничего не успела найти. Ой, извините, заболталась… как желаете расплатиться?
Арина попыталась улыбнуться и изобразить скромность и смирение, но выходило немного жутко. Наклонившись ближе к кассе, девушка произнесла:
— Простите…кхм…у меня сейчас нет возможности отдать деньги за очень нужный мне товар. — Сделав паузу, Арина продолжила повторять слова за мышонком. — Но я могла бы отработать… что?! То есть, да, отработать или иначе возместить сумму.
Продавец пристально посмотрела в глаза ведьме и задумчиво ответила:
— Вообще, так не принято, конечно, но… эх, была не была, Новый Год же все-таки скоро: я согласна обменять ваш чудесный винтажный плащ с брошью на пуховик — вот дочка обрадуется! А за сапоги и шапочку вы проведете уборку магазина после закрытия. Согласны?
Арина побледнела и скосила глаза, пытаясь встретиться взглядом с Петром Палычем, предложившим эту идею. Она, прикрывшись рукой, прошипела в капюшон: «Мой плащ? Да никогда!», на что он ответил: «На улице зима, холодно, дорогая моя, это отличный обмен, соглашайтесь».
— Я… мне… очень дорог этот плащ. — Выдавила девушка, нехотя развязывая шнурок и открепляя фиолетовую брошь. — Его изготовил лучший портной ПроштоЛесья из лучшей парчи в стране. А брошь сделана из редкого камня стонорамита, что добывают гномы в пещерах у разлома долины Штраха.
Женщина улыбнулась, принимая плащ из рук Арины:
— Какая занимательная легенда! Дочери понравится. Что же, держите ваши покупки, и жду вас вечером, как договорились.
Девушка усмехнулась про себя, подумав: «Как же, вернусь я назад, жди больше», но мышонок, словно прочитав её мысли, легонько дернул за прядь волос и тихо сказал: «Человек доверяет вам, Арина. Она вас не знает, но всё же верит в вашу честность, и вы все еще в долгу перед ней. Нельзя обманывать доверие, моя лучезарная фея». Терпение ведьмы превышало всякие пределы, и это удивляло её саму, ведь раньше, в своей стране, она и разговаривать бы не стала, обратив всех неугодных в пауков или жаб, лишь коснувшись магического перстня. Даже сейчас она, по привычке, погладила фиолетовый камень.
— Вы верите мне? — Вслух спросила Арина. — Но почему?
На кассе уже собралась очередь, и продавец, улыбнувшись, пожала плечами:
— А как иначе? Людям нужно верить. Без веры и жизни нет.
Женщина занялась другими покупателями, а Арина, надев теплые вещи, вышла на улицу, где уже кружил снег.
— Вы так очаровательны, звезда моих глаз! — Воскликнул Петр Палыч. — Не грустите о плаще, дорогая, он в добрых руках и принесет радость хорошей девушке.
Арина надулась, не желая отвечать, и тут почувствовала нестерпимый голод.
— Надо отыскать кухарку. Я есть хочу! — Пожаловалась она и топнула ножкой, словно капризный ребенок.
Петр Палыч поправил очки:
— Здесь нет кухарок, милая. Есть повара. А вот и столовая поблизости. Но позвольте предупредить, прекрасная фея: за еду, как и за одежду, нужно платить.
Арина махнула рукой, двинувшись в сторону небольшого серого здания:
— Глупости. Надо позвать крестьянина, и он тут же принесет свежий урожай. А уж похлебку и я сварить сумею.
Мышонок замахал лапками:
— Но в нашем мире уже нет таких крестьян. И за каждый продукт нужно платить. Как же вы жили раньше, не зная об этом? — Удивился он.
— Очень хорошо жила, — проворчала ведьма. — Стоило мне приказать, и лучшая одежда и самые вкусные яства тут же появлялись передо мной. Не понимаю, как тут люди живут без магии? Или она доступна только здешним Королям и Королевам? Или ведьмам? Есть ли тут вообще ведьмы?
Петр Палыч грустно вздохнул:
— Увы, ведьмы есть везде. Но магия им для этого не нужна. Скверный характер, знаете ли, рушит то благое, что есть в человеческой душе. А люди трудятся всю жизнь, обеспечивая себя и всю семью одеждой, едой и жильем.
Арина не поверила и переспросила:
— Все? Все трудятся? Даже Короли?
— Даже Короли, но они в других странах. У всех есть обязанности, дорогая фея: и у начальников, и у подчиненных.
— Какой ужас, — поморщилась она. — И перестань называть меня феей! Ты, Петр Палыч, уже понял, что никакая я не фея, а настоящая ведьма. И мне чужды все эти новые правила.
Остановившись у дверей столовой «Подсолнухи», Арина посадила мышонка на ладонь и изобразила свирепый взгляд.
Петр Палыч захихикал.
— Вы великолепны! Но я ведь правду говорю вам, как Хранитель Светлого Пророчества. Я в вас верю.
Арина наморщила нос и дернула губами, выражая недовольство. Ничего не ответив, она вошла в здание.
В столовой изумительно вкусно пахло едой, ведьма проглотила слюну и, не обращая внимания на скромное убранство общепита с новогодним оформлением, зашагала к стойке раздачи и встала впереди небольшой очереди, громко обращаясь к девушке в фартуке и белом колпаке:
— Налей-ка мне похлебки, да мяса положи, и хлеба не забудь. И шевелись поскорее!
Девушка на раздаче растерялась, стоящие позади люди стали возмущаться, а к Арине подошел старик с седой бородой в красном одеянии, на подносе у которого лежал одинокий бутерброд:
— Девочка, ты, видно, перепутала: чай, не к себе домой пришла и так обращаться негоже, да и вперед лезть не вежливо.
— Чего тебе надо, старый? — Огрызнулась голодная ведьма, отчего очередь ахнула. — Уползай, пока цел!
Петр Палыч испуганно прошептал: «Ой-ой-ой! Арина, так нельзя! Скорее извинись и отойди в конец очереди. Помни: тебе ещё за еду нужно будет чем-то расплатиться. Никто не обязан кормить тебя просто так».
Но девушка, покраснев от гнева и новой несправедливости, развернулась и молча вышла на улицу, хлопнув дверью.
Злые слезы хлынули из глаз, желудок ворчал и требовал пищи, ароматы столовой все еще преследовали несчастную ведьму.
— Я есть хочу! — Пожаловалась она мышонку, усаживаясь на лавку около продуктового павильона, расположившегося в нескольких метрах от столовой.
— Ох, свет моей души…
К павильону подошел мальчик лет пяти, в грязной порванной курточке и, прижавшись замерзшими ладошками к витрине, тихонько заплакал.
Арина оценивающе посмотрела на мальчика и, утерев свои слезы, спросила у мышонка:
— А этот гном чего ревет?
Петр Палыч потер стекла
