круги, постамент. Лишь кристалл одиноко и ярко мерцал.
Три ящеролюда подошли к столу.
Один взял в руки кристалл и с особым почтением отнёс его к стеллажу к другим кристаллам. Но на полках не хватило места и ящеролюд пошёл в самый конец зала, где скрылся в проёме, изнутри освещаемым мерцающим зелёным цветом. Два других ксата отнесли на место стол. Там же стоял другой стеллаж, с кристаллами без свечения внутри.
Оставшийся ящеролюд подошёл к девушке, медленно поклонился и что-то сказал. Девушка ответила, и ей помогли встать. Я едва не заорал от испуга: на меня смотрели глаза с радужкой, как у Изулисы.
«Я закончила ритуал, Сиал. Теперь нам вместе следует пройти через…» — голос Изулисы звучал в канале мыслеречи, пока девушка смотрела на меня. Но задаться вопросом и осмыслить произошедшее не дал голос рыжего дракона.
«Да, старейшины всё решили. Твоей оболочке следует дать имя. Но выберешь его сам.»
«Сам? Имя? Оболочка?»
«Как к тебе будут обращаться другие разумные. Выбирай: Мигар’Нантурус или Мигус, Лик’Тулкис или Ликус, Кагмас’Раналис или Кагас. Выбирай.»
«Что выбирать? Какое имя? Я ни черта…»
«Ты сейчас не в своём истинном теле.» – поясняла Изулиса. — «Это оболочка внешности и тела ксатов, и тебе следует пользовать именем, которое пользуют они. Выбери. Быстрее.»
Мысли роем носились в моей голове: что вообще происходит, какое имя, где тело Изулисы и какого лешего она оказалась в теле той девушки.
«Изулиса, я…»
«Сейчас не время задавать вопросы, Сиал. Выбери имя. Быстрее.»
Какое выбрать, если я их вообще не слушал? Чем моё имя-то не устраивает, а? Сиалонус — звучит гордо и красиво. Ну, или сокращённо Сиал, что… Точно, там же было… л… Как его…
«Ликус.»
«Ликус? Лик’Тулкис? Да, тебе подходит это имя.» — проговорил рыжий дракон, едва удерживая в себе смех.
«Подойди, Сиал.» — властно показав на стол, Изулиса сама направилась к нему. Там уже суетились ящеролюды.
Они двигали кристаллы на подставках и ворошили листы бумаги, готовясь к замысловатой бюрократической процедуре. Но если происходящее ещё как-то можно объяснить — то поведение Изулисы, рыжего дракона и крики драконов объяснению не подлежали.
«Протяни к этому ксату левую руку, Сиал.»
Ящеролюд, на которого указала тётя, встал и поклонился. Понимая, что сейчас ответов не получу — я протянул ему ладонь. Он с особым почтением взял её в одну руку, а в другой у него сверкнул металл. Укол, вспышка боли, ладонь расчертила широкая рана от края до края. Кровь проступила, собралась лужицей и стекла вниз, на стол. Я постарался вырвать руку, но ящеролюд удержал её и прислонил к кристаллу. Тот замерцал красным цветом, вслед замерцали надписи на высокой подставке.
«Не сопротивляйся, Сиал. Скоро всё закончится.»
«Да какого хрена вообще происхо…»
«Молчать!» — крикнул рыжий дракон и у меня едва не подкосились ноги.
«Не торопись, Сиал. Не сопротивляйся, у нас мало времени. Ты получишь ответы. Потом.» — спокойным, безэмоциональным голосом сказала тётя.
Понимая, что вообще ничего не понимаю — я принял самое правильное решение, которое только можно было принять. Я решил дождаться конца этой замысловатой процедуры и наконец-то встретится с мамой и сестрёнкой. Ясно лишь одно: на острове ящеролюдов что-то случилось.
Наконец мою руку отпустили. Перепачканный кровью кристалл тускло светился бледно-жёлтым. Ящеролюд открыл коробочку из простого дерева: на подложке из сена лежал толстый серебряный браслет из густо переплетённых нитей. Ящеролюд аккуратно взял его, положил на белоснежную бумагу с узорчатыми линиями по краям и вместе с листком засунул под подставку кристалла. Та вспыхнула синим цветом. Секунда, и всё погасло.
Внимание, Вам назначено имя:
Лик’Тулкис
Что? Как назначено? Какое имя? Что это за цирк абсурда⁈ Лог… В лог-файле отобразилось имя. Лик’Тулкис. Но как такое возможно, что…
С мысли сбило движение. Взяв мою окровавленную ладонь, ящеролюд вложил в неё серебряный браслет и как можно плотнее прижал его, словно бы стараясь пропитать кровью. Браслет моргнул зелёным. Ящеролюд нацепил его на моё запястье, и прижал концы браслета друг к другу. Они моргнули белым и сцепились намертво.
«Теперь отойди в сторону, Сиал. Настало моя очередь.»
Я послушно отодвинулся и наблюдал, как тётя прошла через такую же процедуру. Вот только её браслет оказался золотым, его достали из богато украшенной коробочки, а внутри он лежал на обитой бархатом мягкой подложке.
Мою повреждённую руку взял другой ящеролюд, и прислонил к ней ладони. Его лицо вдруг стало серьёзным, он весь напрягся. И ещё больше помрачнел.
Ящеролюд что-то сказал напарнику, но говор я не понимал: он казался дикой тарабарщиной, ведь моим знаниям языка минимум тысяча лет. Напарник вытащил из-под стола коробочку, внутри неё звякнуло стекло.
«Выпей её, Сиал. Это остановит кровь.» — произнесла Изулиса, когда мне протянули склянку с бледно-розовой жидкостью.
Послушно взяв склянку и кивнув в благодарность ящеролюду — я выпил содержимое. Меня всего передёрнуло от кислого и перечного вкуса, а в ладони защипало.
Внимание, восстановлено 500 жизни
На внезапно выскочившее оповещение системы я, может быть, и среагировал бы — но уже сил не было удивляться. Всё казалось каким-то сюрреалистичным и нереальным, особенно когда мою руку обтёрли от крови. Рана исчезла, оставив после себя лишь белёсую полоску кожи, постепенно темневшую и приближаясь к основному тону кожи.
«Следуй за мной, Сиал. Необходимо спуститься с горы.» — Изулиса уже стояла одетая, а на её левом запястье красовался золотой браслет.
«Мои вещи…»
«Тебе помогут.» — также спокойно произнесла тётя и не спеша пошла в сторону выхода из пещеры. Ящеролюды засуетились: один встал рядом с Изулисой, второй подошёл ко мне и жестом пригласил направиться вслед за тётей, двое других взяли в руки мой свёрток.
Когда мы дошли до поворота, я бросил короткий взгляд на бешеного рыжего дракона. Рядом с ним стоял ящеролюд без рисунка на лбу. Полностью голый, он смиренно стоял и смотрел в пол. В это время дракон вытягивал шею, раскрывал пасть…
Мы зашли за угол. Я больше ничего не видел, кроме отполированных мраморных стен и магических светильников в золотых оправах. Зародилось нехорошее предчувствие, а донёсшийся чавкающий звук подтвердил страшное опасение. Меня передёрнуло, я с ужасом вгляделся в шедшего рядом ящеролюда. Его лицо не отражало ни единой эмоции, словно ничего в этом мире его не волнует. Как и не волновало шедших за нами.
Уйдя в собственные мысли — я не заметил, как прошёл весь коридор и вышел на площадку. Стоило Изулисе подойти к лестнице, как ящеролюд встал на внешнюю сторону ступенек, а на его плечо тётя положила руку. Её ноги пружинили, когда та медленно спускалась. Или пружинили ноги девушки, но как вообще Изулиса оказалась в её теле, и где сама девушка?
Шедший рядом ящеролюд так же встал на внешнюю сторону, защищая меня от падения со склона горы. Заодно подставил плечо. Вот только я был привычен к этому телу и спокойно спустился до равнины, где нас ждала крытая повозка. Чего нельзя сказать об Изулисе: через каждые пять минут она останавливалась отдохнуть. Даже когда мы отъехали от горы и сидели на удобных и мягких обитых кожей скамьях — тётя тяжело дышала. Лишь спустя время она отдохнула. И уставилась в одну точку, изредка моргая.
«Изулиса.» — я связался с тётей. Взгляд закрыла пелена.
«Не отвлекай меня, Сиал. Не торопись.»
«Где мама с Калисой? Как ты смогла попасть в тело этой ящеролюдки? И где она, и…»
«Не отвлекай меня.» — коротко и грубо отрезала Изулиса. И добавила: — «Не торопись. Ответы на свои вопросы ты получишь, потом. И не называй их ящеролюдами, они Кта’сат. Ящеролюды — не они.»
«Но как…»
«Не отвлекай меня.» — вновь коротко ответила родственница и оборвала канал мыслеречи.
Я остался наедине со своими мыслями. Как всегда один, хоть напротив меня и сидела Изулиса, а рядом с нами и за поводьями было ещё четыре ящеролю… Точно ли ящеролюда? Если действительно существуют ящеролюды, то почему именно этим словом мама называла сидящих в повозке разумных?
Погрузившись в собственные мысли, я практически не заметил дороги: колёса не скрипели, нас не укачивало. Не удивительно, что по приезду мир освещался тусклыми тонами с едва заметным рыжим оттенком.
Портовый город, в черте которого мы остановились, казался неестественным. Мощёные гладким камнем улицы и проулки между домами больше походили на стерильные операционные: ни единой соринки, грязи или мусора. В чистых
