мне, вся работа этого отдела была грязной.
– Готово, – наконец подал голос Владимир.
Поравнявшись с напарником, я заглянул в рисунок, который он повернул в мою сторону. Общий вид. Молча я ткнул в два участка, где он перепутал руны. Владимир поморщился и зыркнул волком. Я вновь показал ему жестом переходить к следующей схеме преступления. Он закатил глаза и перевернул страницу. Он только и думал, как сбежать побыстрее. На втором рисунке тоже были ошибки и неточности.
Владимир, уже не скрываясь, сверлил меня ненавидящим взглядом. Но я невозмутимо указал сначала на тело, а затем изобразил, как усиленно рисую. Сложив руки на груди, ждал, пока он закончит. Уверен, в душе напарник проклинал меня на чём свет стоит, но чхать я на это хотел. Его часть работы должна быть сделана безукоризненно, чтобы я начал делать свою. Так что может хоть дыру в моей груди просверлить злобными взглядами. Это не рядовая поножовщина или пьяная драка. Убийство, совершенное с особой жестокостью, продуманностью и цинизмом, – да еще и религиозной направленности! – у самого священного места нашего мира. Завтра это будет во всех газетах.
Напарник, недовольно пыхтя, доделал последние штрихи, и я протянул руку за схемой места преступления.
– Знаешь, – сказал Владимир, – я должен их зарегистрировать у дежурного. Утром все документы по делу будут у тебя на столе.
Он насмешливо кивнул, приподняв шляпу, и направился к Храму Жрецов, так и не отдав мне альбом. Он слишком истеричный для этой работы.
– Позови потрошителей! – крикнул я ему вслед.
Он ничего не ответил, и следующие несколько минут я размышлял, позовет ли он потрошителей или самому придется бежать за ними. Но вот вдалеке показались две фигуры. Они дымили папиросами и, подойдя к Столпам, бесцеремонно швырнули окурки под ноги и притоптали. Я неодобрительно покосился, но ничего не сказал. В нашем деле нечасто встретишь людей, что почтительно относятся к богам.
Как только тело перевернули на спину, ноги убитого нелепо разъехались, хотя руки продолжали сохранять прежнее положение. Но я даже не успел похвалить себя за верно определенное время смерти – взгляд застыл на груди жертвы. Прямо от ключиц, расходясь в стороны и соединяясь в районе грудины, до самого лобка шел точный ровный разрез. Я не заметил его раньше, потому что он был скрыт тенью. Аккуратные стежки. Будто его уже вскрывали. Неприятный холодок возник в районе желудка. Как я не заметил разрез раньше? Похоже на хорошую работу опытного потрошителя.
Парни тем временем погрузили тело на носилки. Молодые люди не выказывали никакого удивления, и я понял, что их еще ни разу не допускали до настоящей работы. Иначе бы шов не смог не вызвать у них подозрений – или как минимум привлек бы внимание. Или это равнодушие – притворство? Всмотревшись в лица коллег, заметил, что они молоды, практически дети. Дети, которые возят трупы. Практиканты или хорошие актеры?
Наконец один набросил на тело простыню, и, подхватив носилки, эти двое, тяжело пыхтя, короткими перебежками устремились назад, к Храму. Там нас ждал электромобиль. Я отправился за ними.
Жестом показав ждать, я проигнорировал недовольного Владимира, который нервно косился на тело, и устремился в Храм. Там меня ожидал Верховный Жрец, который и обнаружил мертвого парня. Допрос уже состоялся, и я лишь напомнил, что завтра его и остальных Жрецов, вплоть до учеников, ожидают в участке для уточнения деталей. Я не подозревал их всерьез, но повторно опросить был обязан. Также сообщил напуганному старцу, что они могут начинать омовение идолов и очистительный обряд. Все доказательства с места преступления собраны, схема сделана, нужно устранить следы святотатства до того, как подтянутся первые паломники.
– Не ездили бы вы, уважаемый, на этих богопротивных машинах в сердце веры Перуновой, – запричитал на прощанье старец. – Прогневается Верховный… Если уже не до конца разуверился в смертных.
– Отец, со всем почтением к вашей вере, но не могу же я, как двести лет назад, заставлять коней таскать мертвых и живых за тридевять земель, – я изо всех сил старался не раздражаться.
– Наказывают нас боги за гордыню, – Верховный Жрец осенил себя знамением Перуна. – Негоже божественную силу усмирять простым людям.
Еле сдержавшись, чтобы не закатить глаза, я поклонился старику и сбежал по ступенькам к электромобилю. Это он еще наладонников не видел, а то бы сам пошел резать людей, дабы вернуть в лоно истинной веры.
Я обязательно дотошно допрошу каждого из жрецов – нельзя исключать их из списка подозреваемых. Обернувшись перед тем, как забраться в машину, я увидел, что Младшие жрецы уже суетятся с ведрами и тряпками, собираясь на место преступления.
Владимир занял переднее сиденье, и я с досадой понял, что придется ехать сзади, в компании одного из потрошителей и трупа.
Потрошители снова смолили и что-то оживленно обсуждали у электромобиля, но, лишь завидев меня, примолкли. Я подумал было, что никакие они не актеры. Напуганные мальчишки, которые пытаются сохранить лицо. Но решил не обманываться их невинным видом. Нельзя игнорировать необычные реакции свидетелей. Разве на учебе, хотя бы на схемах и рисунках, они ни разу не видели разреза потрошителя?
– Недавно в отделе? – небрежно поинтересовался я.
– Мое третье дело, – похвастался тот, что повыше.
– А у меня второе, – пробормотал коренастый.
Да уж, если они и вправду всего лишь невнимательные новички, не повезло ребятам. Только начали – и уже такое зрелище. Я внимательно пригляделся к ним. Бледные, но не блюют – знак крепких нервов или причастности? В первом случае у них есть все шансы задержаться в отделе. До конца практики доходят немногие. Если же мои подозрения верны, им предстоит много неприятных мгновений.
– В анатомичке бывали? – как бы между прочим спросил я, стоило нам тронуться в путь. Лучше подстраховаться и определить сразу: подозреваемые или салаги?
Оба с ужасом отрицательно затрясли головами. Впрочем, чего и следовало ожидать. Сначала таскай трупы пару лет, а потом, возможно, кто-то из потрошителей возьмет в обучение. Хотя бывало всякое, и новички попадали в анатомический кабинет, потому всегда лучше спросить и сохранить показания и первую реакцию в памяти. Но как же быть с теорией? Не слишком внимательно занимались на уроках? Я напомнил себе запросить данные об обоих по месту учебы.
Чем больше я думал об этом убийстве, тем меньше оно мне нравилось. Если в городе появилась радикальная секта, хорошего не жди. Даже если она малочисленная. Фанатики всегда доставляют уйму неприятностей. А эти были настроены очень и очень серьезно. Я представил завтрашнюю панику, которую газетные заголовки лишь подогреют. Всё будет зависеть от того, какие именно данные просочатся к писакам. Можно ждать чего угодно. От кричащих заголовков о том, что боги отвернулись от нас, до
