На вид черная кучерявая папаха, овчинный тулуп с пришитыми нагрудными кармашками, заменяющими патронташ — на поясе шашка, в руках «берданка». Остальные как младшие братья с минимальными вариациями в тулупах и шапках.
Главарю на вид было лет пятьдесят, остальным от сорока до шестнадцати. Причем молодняк преобладал.
Мы смотрели на них, они на нас и особенно на «буханку». Пауза затягивалась.
— Мы не ждали вас так быстро, телеграмма же только пришла, — наконец начал главарь без приветствия, улыбнулся, но сразу смутился, заметив, как мы напряглись. — Вы же охотники? Вас из Барнаула прислали?
— Да, — высунулся Гидеон. — Из него родимого, с попутным ветром, так сказать. Мы раньше выехали, чем весточка ушла.
— Я уже и не верил! — воскликнул главарь, лихо, несмотря на тулуп, соскочил с коня и пошел к нам. — Никто уже не верил! Мы куда только не писали, я сам уже собирался ехать. У нас здесь есть служилые люди, славные парни, но не охотники…
— Так, что у вас случилось-то? — вклинился Захар.
— Беда у нас, — вздохнул казак, — Лоскотуха где-то на реке завелась, под лед уже пятерых утащила. Разлом где-то есть. Но и это еще полбеды, девки у нас пропадать начали, малые совсем. Поможете?
— Лоскотуха говоришь? — нахмурился Гидеон и переглянулся с Захаром. — Они просто так не появляются. Давно?
— Да, всякое бывает, — почесал затылок главарь, сдвинув папаху. — Поедемте в острог, там обсудим. Меня Яков зовут, а вы из Белой Стрелы?
— Да, — быстро кивнул Гидеон, пока никто из нас не успел что-нибудь ляпнуть.
— Ха, а я думал вы огнестрел не используете, только луки? — нахмурился Яков.
— Так то летом, — я вмешался, видя, что Гидеон на паузе. — На морозе так сподручней. Хотя есть у нас и такие, догонят скоро.
— Ох и чудные вы, Орденские, — улыбнулся главарь и сразу же замахал руками. — Не подумайте ничего, просто уж очень вас ждали. Уже вторую неделю сидим за воротами по ночам, слышим, как воет она, под забором шастает. У нас весь частокол освященный, но это же не дело, взаперти сидеть.
— Не дело, — поддакнул Гидеон. — Моторку есть чем заправить? А то мы торопились, пожгли все.
Яков кивнул и стал спешивать свой отряд, чтобы нам уступили лошадей. Захару эта идея не понравилась, сказал останется и будет ждать, когда мы с топливом вернемся. А мне понравилось — лошадь попалась спокойная, глаза добрые, морда теплая.
Я погладил ее, здороваясь и переживая, что нечем ее угостить. Надо будет еще подумать, что взять себе про запас: малую моторку или живую лошадь. Раньше побеждал байк — его хоть и «кормить», но ухаживать точно проще, а сейчас задумался.
* * *
Острог производил гнетущее впечатление. Вроде и солнце блестит на заснеженных крышах, и домики крепенькие, аккуратные с резными раскрашенными наличниками. Я заметил небольшой трактир с нечитаемой стертой вывеской и резным деревянным поросенком, дом с вывеской: «Складъ» и магазинчик при нем, перед которым прямо на улице выставили несколько лотков с керамической посудой, рыболовными снастями и плетеными корзинками.
Продавцы с интересом смотрели в нашу сторону. А вот все остальные люди серые. Напряжённые, уставшие лица, косые подозрительные взгляды.
Неспешная жизнь — пара мужиков трудилась в приоткрытой кузне, вокруг которой будто весна началась от таявшего снега. Дедок сгорбившись тащил сети в сарай, может, на починку, а, может, на просушку. Женщины у колодца замерли при нашем появлении, а потом принялись щебетать с удвоенной силой. Пацан в тулупе нараспашку выбежал нас встречать, но его тут же догнала и перехватила перепуганная мамаша.
Казалось, что при виде Орденских охотников в глазах людей должна появиться надежда, но пока только страх и недоверие.
Яков подвёл нас к большому дому, на мой строительно-архитектурный вкус, самому дорогому в поселении. На пороге в огромной шубе стоял раскрасневшийся толстый мужик лет за пятьдесят. Этот нам был рад, лоснящиеся губы, будто он только что блинов объелся, растянулись в кривой улыбке.
— Рад приветствовать легендарную Белую Стрелу в нашем скромном поселении, — мужик попытался изобразить что-то в виде приветствия и поднять руки, но шуба, видать, была слишком тяжелая. — Я староста и звать меня Петр Данилыч. Можно просто Данилыч. С кем имею честь?
— Лука, можно просто Лучник, а это… — и глазом не моргнул Гидеон, показал на нас, задумался, но махнул рукой. — …а это моя команда. Прибыли по заказу Ордена, готовы получить предоплату, можем взять ее смолой для моторки. И давайте уже рассказывайте, что же все-таки у вас произошло.
Староста крякнул, кивнул и позвал нас в дом, где уже накрыли небольшой стол. Так, закусочки — бутыль самогона, квашеная капуста, соленья и еще теплые пирожки. Уговаривать нас долго не пришлось, даже я с удовольствием тяпнул для согрева и только потом попросил чай. А Гидеон останавливаться не собирался, Данилыч косился, но с советами не лез.
Яков со старостой уселись с одной стороны стола, мы с другой. Всех остальных зрителей выгнали, оставили только жену Данилыча — крепкую тетку, из тех, что коня на скаку остановит, да и старосте вломить не постесняется. Почти сказочный персонаж, особенно на роль злой мачехи или старухи, что гоняет Данилыча на зимнюю рыбалку каждое утро.
Довольно быстро получили информацию про то, что происходит сейчас. Пропадают люди. За последние три недели пропало восемь — кто ушел в лес и не вернулся, а за кем не уследили ночью. Каждую ночь раздается женский плач за воротами, то воет, то скребется, давит на мозги так, что некоторые не выдерживают и выходят за ворота.
Перекрыли все, а народ все равно пропадает — последний так вообще через забор перелез. Подождал, пока стражники обход сделают, стихорился от башни и сиганул в сугроб.
Пятерых довольно быстро нашли, двое в прорубях всплыли, а остальных просто подо льдом разглядели, один еще в лесу был. Троих еще не нашли — среди которых местный охотник и две девушки, младшая сестра жены старосты и дочка одного из местных торговцев, который входит в совет.
На наше совещание он тоже рвался, но не пустили. Слишком весь на нервах мужик был. То рыдал, то матерился, а потом начал вопить что-то
