на ходу дверь и прыгнул на улицу.
— Это они, это они, — сквозь слезы закричал пацан. — Дяденька, это они. Не уезжайте. Иначе я сам.
Уговаривать меня не пришлось. Может, Матвейка успел далеко отбежать, и его защита от фобоса развеялась. А, может, просто страх за пацана и за тех, кто у меня в моторке. Но получилось то, что получилось…
— Вы что здесь третесь?!! Бегом отсюда…
Я закричал, выскакивая с обрезом наперевес из моторки. Дважды выстрелил в воздух, нагоняя паники и давая последний шанс свалить тем, кого фобос пропитал еще не окончательно. Закинул разряженный обрез на сиденье и крикнул Искре, чтобы закрылась. А потом достал «гусиную лапку» и пошел догонять Матвейку.
На площади осталось восемь человек. На вид совершенно неадекватных — налитые кровью глаза, пена на губах и перекошенные в гневе рожи. В руках топоры и ножи, парочка с дубинами, на скорую руку превращенным в булавы. Матвейка успел добежать до первого, бросился на него с кулаками, но его просто, как котенка, подняли за шкирку и собирались тряхнуть о ближайшую стену.
Мы с «лапкой» с этим не согласились. Я подскочил и воткнулся между ними, по ходу «лапкой» ломая мужику локоть. Оттолкнул его и догнал ударом в голову. Прикрыл пацана от нового противника и отбил, летящий в меня топор. Увернулся, отмахнулся и сморщился от хруста ключицы и раненого вопля. Оттолкнул Матвейку в сторону моторки и уже сам пошел в атаку, раскручивая «лапку».
Муху звать не пришлось, хватало собственной дури и злости. Ударил первого «клювом», развернулся и острым концом проткнул второго. Отбил удар третьего, придавив его руки с дубиной к земле и сломав ему челюсть, на обратном ходе «лапки». Увернулся от несущегося на меня четвертого, проводив его ударов в затылок.
Еще двое развернулись, будто их позвал кто-то, и побежали внутрь колокольни.
Я за ними — первого догнал уже на первом этаже. Протащил по лестнице, пересчитывая зубы и ступеньки. Второго уже только на самой крыше.
Парень выглядел странно. Плечи вздернуты, в руках ножи, но смотрят в пол. Раньше, наверное, парень был местным красавчиком, этакий брат Аленки для рекламы шоколадки. Большие глаза, длинные ресницы, светлые кудри — это и сейчас все осталось, вот только выглядело слишком кукольно. Будто где-то наверху над колоколами сидит кукловод и тянет за ниточки.
Черная тень взметнулась под потолком. Раздался неприятный хохот и дребезжа отразился внутри колоколов. А «кукла» пошла на меня — неуклюже, но бодро и уверенно. Синхронно вскинула руки с ножами, расставив их широко в стороны, и даже попыталась ударить, но чересчур уж механически. Я легко отбил удар и отбросил «тело» в сторону. Он ударился головой о колокол, вызвав оглушительный «боммм», откатился и начал вставать опять.
Сначала плечи, потом локти, потом задница поднялась, подтягивая ноги — реально будто его за ниточки сверху поднимают. Парень встал и совершенно пустым взглядом уставился на меня.
Сверху опять метнулась черная тень — дымный сгусток рухнул с потолка на плечи «куклы». Окутал голову и быстро втянулся внутрь. Будто пылесосом всосало через ноздри, глаза и уши.
«Кукла» встряхнулась, тело расслабилось и стало подвижней. Парень хрустнул шеей, выправляя позвонки, и подкинул в руке нож. Направил его сначала на меня, а потом театральным жестом сделал вид, что перерезает себе горло.
— Сюда иди, я намеков не понимаю, — я сделал шаг в сторону, чтобы было место для маневра.
И в этот момент, вселившийся в парня, фобос прыгнул. Но не на меня, а в сторону открытого балкона. Рванул к перилам и уже подпрыгнул, занеся ноги, чтобы сигануть вниз, как я зацепил его «лапкой».
— Ну уж нет, говорю же, сюда иди! — я дернул на себя и ударил, корректируя полет, так, чтобы парень влетел в колокол.
«Бомммм…» — раздался еще более громкий звон, даже уши заложило. Но черная дымка вокруг головы парня отделилась на пару миллиметров и вздрогнула. Я подхватил тело и еще раз впечатал головой в колокол, и еще раз. Сам уже ничего не слышал, но как только фобос срезонировал со звоном настолько, чтобы стать осязаемым, тут же чиркнул огневиком. И начал поглощать силу от изгнания.
Глава 13
Переславль Зальской, оттуда в Алесандров, потом в Юрьев Польской и оттуда уже практически до Владимира. Дорога спокойная — либо все плохое осталось за Волгой, либо Владимирская губерния иначе справлялась с тем, что происходит в стране. Никаких блокпостов и заслонов — хорошие широкие дороги, где спокойно могло разъехаться две больших моторки.
На дорогах много людей — мастеровые, купцы, военные. Но все без суеты и агрессии, никто никуда не бежит, ни за кем не гонится — у всех дела и планы. Мы расслабились, даже на обед остановились на небольшом постоялом дворе, где на нас вообще никто не обратил внимания.
Если бы не отвратное настроение после Калязина и ручьев слез, выплаканных Искрой, когда мы сдавали детей родственникам, я бы сказал, что это лучшая поездка, которая у меня здесь была. Детей мы пристроили всех, а не только тех, у кого была родня. Но я все равно потом еще всем приличный запас серебра оставил и на виду у всех обнял Матвейку и пообещал вернуться, если их, кто обидит. Намекал на деймосов с фобосами, но косился на деревенских.
Но, думаю, там и без этого все будет хорошо. Ауры у всех светлые, хоть сами люди уставшие.
По дороге пытались узнавать новости. Интересно было, что происходит в Москве и что ждет нас дальше. Но и первое и второе так и осталось загадкой. Столица местных не интересовала вовсе, а по ситуации в губернии народ отшучивался, мол, у нас тут своя атмосфера.
Из того, что все-таки удалось вычленить — старая власть (посадники императора) здесь куда-то слиняли, а вместо нее у руля теперь некий торговый союз. Который собрали из местных купцов — из самых прошаренных и прожженных, со своими полумафиозными кланами и отрядами. Местный народ новую власть принял и
