почему?
— Даже любопытно.
— У меня был новый пиджак из «Великого». Знаете такой салон? Очень красивый пиджак, захотелось похвастаться, — Уткин покачал головой. — Вот и похвастался.
— Да уж, — я сдержал ухмылку.
— Ну, и чего вы хотите, граф? Денег? Услугу? Дуэль?
— Ничего из перечисленного. Мне нужна информация, — я придвинулся ближе. — Кто вас нанял?
— Даже не надейтесь. Кстати, вы так и не назвали свое имя!
— Георгий. Почему это мне не стоит надеяться? Думаю, вы сами захотите назвать нанимателя. К тому же я его уже знаю, лишь хочу удостовериться.
— Вы блефуете, — скривился Павел и взял чашку.
— А вот и нет, — улыбнулся я. — Проверим? Назовем имя одновременно.
Уткин опять скривился, как будто вместо кофе пил какую-то гадость.
— Не хотите? Тогда я сам назову. Граф Василий Пихтин. Он вас нанял.
Волны эмоций выдали Павла с головой. Я был прав, да и не сомневался в этом. Но вслух, конечно же, услышал:
— Нет.
— Вы врете. И я это вижу. Родовая способность, — я пожал плечами.
Через несколько мгновений астральные волны погасли. Уткин применил иллюзию, скрывающую астральное тело. От него не исходило ни одной эмоции, точно так же как… от Пихтина!
Меня осенило. Действительно! Граф Пихтин просто попросил Павла наложит постоянное заклятие или сделал с его помощью артефакт, который маскирует астральное тело.
Вопрос — зачем? Не мог же он знать, что после покушения в тело Георгия Чернобурова попадет человек, способный видеть эмоции других…
— Видите ли, Павел. Хоть сейчас вы и скрыли свои астральные волны, главное я уже заметил. Вы солгали, это именно Пихтин нанял вас. Не понимаю только, как вы на это согласились и…
Тишину зала ожидания вдруг разорвала дребезжащая сирена. Я невольно обернулся и увидел, как из ниоткуда взявшаяся охрана моментально запирает двери.
— Дамы и господа, просим оставаться на местах! В помещение проник человек под заклятием невидимости! — объявил один из охранников. — Вам ничто не угрожает, сейчас мы его найдем!
Я взял кофе и выплеснул в лицо сидящему передо мной Уткину. Тот никак не отреагировал ни на сирену, ни на горячий напиток.
А иллюзию создал шикарную. Даже капли стекают по лицу, как у живого.
Хитрец! Понял, как я вычислил его на перроне, и попытался незаметно скрыться. Почти удалось, только я не зря выбрал для разговора это место. Знал, что безопасность здесь организована по высшему разряду.
— Это мой собеседник! — сказал я, встав и выйдя из поля действия артефакта тишины. — Прошу, не причиняйте ему вреда. Просто верните за столик.
— Хорошо, господин, — хмуро ответил охранник, и тут Павел появился прямо перед ним.
— Проклятье, — процедил он и поднял руки, как бы сдаваясь. — Прошу прощения за инцидент! Все в порядке.
Он подошел и упал обратно в кресло, по пути развеяв своего фантомного дневника. Другие сидящие в зале аристократы бросали на него оскорбленные взгляды и перешептывались. Уткин старался сохранять невозмутимый вид, но было заметно, что он смущен.
— Ладно, Георгий. Дайте слово дворянина, что никому не расскажете и что не будете иметь ко мне претензий.
— Слово у вас есть, — кивнул я.
— У графа Пихтина на меня компромат. Очень серьезный.
— Какой? — поинтересовался я.
— Зачем вам знать?
— Просто любопытно, что сподвигло члена уважаемого рода стать игрушкой в чужих руках. Вы кого-то убили? Занимались коррупцией? Сделали бастарда?
Эмоции Павла по-прежнему были заглушены. Но от меня не укрылось, как он напрягся при последнем вопросе. Значит, я попал в десятку.
— Выходит, бастард.
— Что… как вы это делаете⁈ — возмутился собеседник.
— Тут даже не нужен родовой дар. Лицо вас выдало. Не такая уж проблема, как по мне. Подумаешь, бастард…
— Он от моей сестры, — внезапно сознался Уткин.
А вот это было неожиданно, и я даже слегка растерялся.
— Я люблю ее, понимаете⁈ — воскликнул Павел. — Как женщину. И она меня тоже любит. Но нам никогда не быть вместе. Это… сложно.
— Нельзя отрицать. Но почему, простите, вы решили мне рассказать?
— Чтобы вы перестали допытывать, — буркнул Павел. — Довольны? Такой компромат кажется вам весомым? Помните, что дали слово дворянина!
— Мои уста запечатаны, — я приподнял ладонь.
Дальнейший разговор потек уже проще. Я узнал, что это действительно Павел подкинул мне мертвую лисицу. Все, как предположил тогда Мокруха — взял билет на чужое имя, набросил иллюзорную внешность и прокрался в поместье под видом водителя. А внутри применил невидимость.
А Темноокий, выходит, действовал отдельно и пытался лишь завербовать моих слуг.
Сегодня Павел приехал в Красноярск по срочному приглашению Пихтина. Что именно ему было нужно, не знал. Но так торопился, что в этот раз обошелся без предосторожностей. Уткин слишком переживал, что его секрет будет раскрыт, поэтому сорвался по первому зову.
— У меня есть просьба, почтенный, — сказал я. — Встретьтесь с Василием Демидовичем, узнайте, чего он хочет. А потом передайте мне.
— Чтобы Пихтин обнародовал компромат? Нет уж. Ни за что.
— Клянусь, что никто не узнает. Встретимся тайно.
Пришлось немного поуговаривать Уткина, но в итоге он согласился. Я, в свою очередь, тоже взял с него слово дворянина, и на этом мы расстались.
Вот это да. Не ожидал, что разговор получится столь интересным. Зачать ребенка собственной сестре… М-да… Не знаю, что там за красавица, но это в любом случае выглядит мерзко.
Впрочем, осуждать не буду. По большому счету, Павел показался мне неплохим человеком. Просто он запутался в своей странной любви и всю жизнь из-за нее страдает. В чем-то его можно понять.
Когда я уезжал с вокзала, позвонил Костя:
— Георг, ты представляешь, что я сейчас узнал?
— Что же?
— Игорь Чернов подал на тебя в суд. Он утверждает, что ты силой заставил его выкупить «Орешково» и вымогал деньги.
— Серьезно? Вот это сюрприз.
Выходит, дядюшка вчера рассказал мне не все… Его не только заставили поделиться информацией, но и вынудили подать на меня в суд.
Дело заведомо проигрышное. Просто враги пытаются рассеять наше внимание и в целом потрепать нервы. Ну ничего, у нас есть Алла, которая займется вопросом. Надеюсь, ее сил вполне хватит и на «Цитадель», и на это дело.
Закончив разговор с Костей, я попытался дозвониться Игорю, но тот не брал трубку. Ожидаемо.
А едва я подъехал к поместью, как узнал еще одну новость, на этот раз действительно шокирующую.
— Георг, — Константин встретил меня у машины. Он был так бледен, что я невольно напрягся.
— Что случилось?
— Кое-что плохое. Павла Уткина убили.
— Немедленно узнай номер главы рода Уткиных, — я быстрым шагом направился в поместье, Костя поспешил за мной. — Уверен, что убийство Павла попытаются спихнуть на нас. Он наследник?
— Нет-нет, третий сын. Но значим для семьи. Пятый ранг магии, да и в целом… Говорят, их род очень дружен.
— Бездна, — процедил я. — Не думал, что Пихтин будет действовать настолько жестко. Мы начинаем проигрывать, Костя! Чувствуешь? Чаша весов клонится не в нашу сторону.
— Думаешь, пора и нам вытащить какой-нибудь козырь?
— Да. Алло, Богдан Богданович? — сказал я в трубку. — Слушайте приказ. Повысить степень боевой готовности. Передайте Олегу, чтобы усилил охрану всех объектов рода. Нет, пока не начинаем. Но, похоже, скоро начнем…
— Что ты хочешь сделать? — спросил Константин, когда я убрал мобилет в карман.
— Выслушать твои предложения.
— Что ж… Я раскопал еще кое-что про «Багряных палачей». Нашелся офицер в императорской армии, который был свидетелем их военных преступлений. Если удастся уговорить его дать показания, то сможем открыть против наемников дело.
— Хорошо. Но нужно что-то иное, более быстрое.
Мы зашли в поместье и сразу направились на второй этаж, в кабинет. Люда выбежала навстречу, я рассеянно чмокнул ее в щеку и спросил, как дела в школе.
— Щукин больше не приставал?
— Нет, ты что! Он теперь смотреть в мою сторону боится, — хихикнула Людмила.
— Курсы еще идут?
— Да, неделя осталась…
— С сегодняшнего дня ты туда не ездишь. И предупреди своего Матвея, чтобы был осторожен.
— А что случилось? — сестра только сейчас заметила, насколько я обеспокоен.
— Обстановка с Пихтиными накаляется. Сиди дома, поняла? Предупреди маму, — я снова поцеловал Людмилу, и мы с Костей зашли в кабинет.
Я первым делом подошел к сейфу, вытащил оттуда демонический артефакт и положил на стол. Константин взглянул на него с неприязнью.
— Мне противно это использовать, — скрипнул зубами я. — Но на войне все
