но звук от удара услышал даже Шешковский и удивлённо стал оглядываться.
— А про меня даже не подумали?! — старик уставился на меня диким взглядом. — Бегать за вами должен? Никакого уважения! Понабрали в Тайную канцелярию непонятно кого по знакомству, а мне расхлёбывать? Вот я вас сейчас!
Трость взлетела вверх и обрушилась на спину Шешковского. Бедняга упал вместе со стулом, вопя от неожиданности. Старик развернулся и замахнулся на меня.
Терпеть не могу, когда мне угрожают. А уж терпеть побои от мертвеца — вдвойне неприятно. Анубис был согласен со мной и выскочил из груди, будто пробка из шампанского. Рявкнул на старика и потянулся закусить покойничком.
— Ну ты, морда! — тот принялся отмахиваться от таланта тростью. — Ты мне не балуй, понятно? Я тебе не какой-то там дохляк, я протоколист Тайной канцелярии. Чуешь, чем покушение на лицо при исполнении пахнет? Государственной изменой!
Шешковский, вскочивший с земли, догадался, что дело связано с мертвецом. Выхватил зеркальце и принялся вглядываться в него.
— Фёдор Сергеевич! — заорал он. — Вы ли это? Да неужели? А мы-то даже и подумать не могли!
Я придержал Анубиса. Так-так, мёртвый протоколист, значит. Ничего, такого тоже не сложно убрать.
— Вас, сударь, — обратился я к мертвецу, — кто убил? Палачи в застенках или заговорщики с бандитами?
Старик напыжился.
— Я, молодой человек, умер от напряжения сил прямо за рабочим столом.
— Сейчас, Фёдор Сергеевич, — Шешковский замахал рукой, — я доложу о вас Михаилу Никитичу!
Он сорвался и унёсся в особняк.
— Доложит он, — пробурчал старик, — а толку-то. Я же и словечка сказать не смогу. А они ошибки делают, бумаги теряют, подследственных допросить толком не могут.
Да уж, тяжела доля трудоголиков — даже после смерти пытаются доработать и сделать как надо. И что самое поразительное, не ради денег или славы, а для порядка.
— Вы им пишите, — подмигнул я старику, — пусть выдадут перо, бумагу, и вы им ценные указания станете записывать.
Мертвец посмотрел на меня с недоумением.
— А что… А ведь правда. Писать буду! — он прищурился. — А ты, стало быть, сын Кощея.
— Племянник.
Старик покачал головой.
— А похож, будто сын. Но твоё дело, не хочешь — не признавайся, мне без разницы.
* * *
К вечеру мы закончили дело с покойниками. Я собрал мёртвых и торжественно зачитал им документы. Одни были признаны невиновными, о чём и сообщалось в бумагах. Другие помилованы в честь последних именин императрицы. Третьим была объявлена благодарность за сообщение о преступлениях.
Выслушав меня, заложные мертвецы кивали, улыбались и растворялись в воздухе. Под конец этого представления воздух гудел от напряжённого эфира, а по коже бегали крохотные искорки. Анубис не терял времени и поглощал дармовую силу, жадно всасывая эфир. Я даже бояться начал, как бы мой Талант не обожрался и не лопнул.
Один только вздорный старик не фигурировал в документах и не явился, когда я созывал мёртвых. Полагаю, где-то в особняке появится комната, где над пустым столом будет летать перо и писать, писать, писать…
— На вас лица нет, Константин Платонович, — Шешковский вновь подал мне фляжку. — Идёмте, я провожу вас в ваши комнаты. Ужин и хороший сон — вот что вам необходимо.
Я согласился и пошёл за секретарём.
— Завтра Марфа отведёт вас в зимний сад, как вы и просили.
— Благодарю, Степан Иванович.
Он покосился на меня хитрым взглядом.
— А вы не хотели бы пойти по стопам вашего дяди? Сами видите, в нашем ведомстве требуется ваш Талант.
Я покачал головой.
— Полагаю, сейчас рано говорить об этом. Императрица может отправить меня в ссылку или ещё что похуже.
Шешковский тонко улыбнулся и ничего не ответил. Но вид его говорил — неважно, что решит Елизавета Петровна, у нас есть способы получить нужного человека.
Он проводил меня до дверей, пожелал доброй ночи и скрылся. Впрочем, Марфа меня на замок всё же заперла, вызвав у меня улыбку. Они думают, что я второй раз не выйду? Ещё как выйду. Вот сейчас поужинаю, посплю до полуночи и пойду в подвал. Сегодня у меня свидание — с Кижом и Ябедным архивом.
Марфа дремала прямо за конторкой, подперев голову рукой. Ага, накрутили ей хвост за то, что упустила меня, не уходит спать в каморку. Ничего, даже если проснётся, когда я буду возвращаться, найду, чем её отвлечь.
Осторожно, на цыпочках я прокрался мимо и выскользнул на лестницу. А теперь вниз — эти ступеньки уже родными становятся, начинаю запоминать, какие скрипят, а на какие можно наступать смело. Эдак я в особняке Тайной канцелярии приживусь, ещё и уезжать не захочу. Надо как-то пнуть ситуацию, чтобы поскорей выбраться отсюда, и желательно прямо домой.
Подвал всё так же был окутан темнотой — магические светильники остались в главном коридоре, а светящийся призрак на этот раз меня не сопровождал. Пришлось вытащить small wand и подсвечивать себе крохотным знаком.
— Доброй ночи!
Из темноты мне наперерез вынырнула тень. Я чуть не швырнул в неё огненным всполохом, но вовремя остановил руку.
— Тьфу! Дмитрий Иванович, не выскакивай так неожиданно, а то прибить могу.
Киж пожал плечами.
— С вами, Константин Платонович, не угадаешь, как лучше. Заметили бы вы мой подкрадывающийся силуэт и приложили бы без разбору. А если быстро, вы меня сразу узнали. Но в случае…
— Идём, — я поморщился, — нет времени на разговоры.
Пока мы плутали по коридорам, я искоса разглядывал Кижа. Он приоделся по последней моде и выглядел как завзятый щёголь. И ведь нашёл где-то деньги, хитрец! Спрашивать, где именно, я не стал — читать мертвецу мораль всё равно, что дерево уговаривать.
Тайную дверь в Ябедный архив я нашёл минут через двадцать. Ну да, забыл, как именно вёл меня призрак, забыл. Два раза вернулся назад и всё-таки повернул в нужный коридор.
— Константин Платонович, а что мы ищем? — не выдержал Киж.
— Скажи, Дмитрий Иванович, ты же при дяде был, когда он служил в Тайной канцелярии?
Мёртвый поручик кивнул.
— Знаешь, что такое Ябедный архив?
— Эээ, — Киж почесал в затылке, — страшные тайны, долговые расписки, доносы? Что ещё может быть в канцелярском архиве.
— Вот сейчас и узнаем, прав ли ты.
Я
