точно не будет.
Только потом Салвец вкалывает ему инъекцию того самого бодрящего средства и мы принимаемся ждать.
Первый эффект становится заметен секунд через десять — структура сознания принимается переливаться серебристым цветом, а переплетения нитей, из которых состоит его разум, подрагивают.
Сам я чувствую себя не слишком комфортно — для проведения эксперимента, пришлось разделить собственный разум на две части. Одна сейчас находится в “чертоге” и отслеживает изменения, которые происходит в голове парня, а вторая контролирует моё тело.
Впрочем, ощущения пусть и не слишком приятные, но куда лучше, чем недавнее разделение на десять автономных частей. Тогда разум вовсе плавился от нагрузки. Сейчас же всё намного проще.
Наконец “железнолобый” открывает глаза. Его руки и ноги зафиксированы стяжками, так что попытка подняться оказывается неудачной. Тогда он приподнимает голову, оглядываясь по сторонам. Остановив внимание на мне, глухо произносит.
— Я центурион третьего ранга. Шестьдесят четвёртый легион. Что происходит?
Внимательно наблюдаю за активностью его сознания. Обращаю внимание, что внутри разума имеется набор узлов, которые мерцают намного ярче остальных. А ещё той самой желтоватой дымки постепенно становится всё больше. Причём она концентрируется как раз в районе каналов, через которые я управляю “манипуляторами”.
Пока одна часть меня наблюдает за происходящим с его разумом, другая задаёт вопрос.
— Кто ты? Или что ты? Как так получилось, что вместо человека, я разговариваю с подобным существом?
Пристально смотрит на меня. Молчит. Наконец озвучивает ответ.
— Я человек. Почему ты говоришь, что это не так?
Скептически усмехнувшись, киваю.
— Ты находишься в человеческой оболочке. Используешь человеческую память. Копируешь человеческие повадки. Но ты абсолютно точно не принадлежишь к человеческой расе.
На этот раз тот молчит куда дольше — период тишины длится не меньше десятка секунд. Наконец отвечает.
— Почему ты так решил? Я центурион Рима. Солдат и верный подданный императора.
Активность сознания продолжает нарастать. Ради интереса подвожу “манипулятор” к одному из тех самых сверкающих узлов. Пробую подключиться к нему, используя мыслеконструкцию и вижу, как военный морщится от боли. Уже в следующую секунду тот уточняет.
— Ты менталист? Враг империи? Что тебе нужно?
Забавно. Прямо сейчас несколько переплетённых узлов внутри его сознания изменили расцветку. Теперь они не серебристые, а светло-красные.
— Я повторю свой вопрос. Что ты такое? Да, я забрался в твой разум и вижу, что там сейчас происходит. Более того, я уже подтвердил тот факт, что ты представляешь собой паразита, который контролирует эту человеческую оболочку. Но что-то мне подсказывает, даже такие как ты, хотят жить. А для этого нужно отвечать на вопросы.
Тот моргает, смотря на меня. Всё таким же глухим голосом выдаёт ответ.
— Моё предназначение, служить императору. Быть верным присяге и сражаться во славу Рима.
Чуть подумав, задействую все четыре манипулятора — вгоняю их в такое же количество узлов его сознания. Глядя, как кривится от боли лицо центуриона, пытаюсь перевести беседу в нужное русло.
— Не хочу тебя огорчать, но это не прокатит. И помощь сюда не придёт. А та ловушка, что настроена на ликвидацию менталистов, уже не сработала. У тебя нет выбора. Либо начать разговаривать с нами, либо мучаться от боли, а потом и вовсе умереть.
Угрожать ментальному паразиту, который занял место человека, на первый взгляд кажется плохой идеей. Но я рассчитываю на инстинкт самосохранения. Кем бы ни было это существо, у него такой имеется. Что логично — не думаю, что император был бы рад потерять половину “железнолобых” в первом же бою. Единственный способ избежать этого — сделать так, чтобы они опасались за свою жизнь. Так что прямо сейчас, это существо должно бояться. Как боли, так и смерти.
— Ты не посмеешь. Не знаю, кто ты такой, но только полный идиот может убить одного из слуг императора и надеяться выжить после этого.
Едва не говорю ему, что вообще-то я предполагаю прикончить и самого императора. А перед этим вырезать ко всем херам, преторианцев. И вообще, в плане ликвидации представителей человеческого рода, планы у меня весьма обширные. Хотя, как сейчас выяснилось, некоторые цели стоит отнести совсем к иному виду.
Но сложно сказать, к какой реакции это приведёт. Внутри этого существа точно имеются какие-то ментальные установки. Вполне вероятно, что при наличии угрозы для хозяина, оно может пойти на что угодно, включая самоликвидацию. А войти в прямой контакт с его разумом, чтобы детально оценить ситуацию, я по понятной причине не могу.
— Знаешь, я предпочту рискнуть. В конце концов, ты ведь уже здесь. Какая разница, останешься ты жить или умрёшь? Искать меня всё равно будут.
Замолкаю, давая ему осознать услышанное, а сбоку доносится голос Салвец.
— Думаешь ты в том положении, чтобы разбрасываться угрозами? Всё, что тебе сейчас остаётся — отвечать на наши вопросы и надеяться на милосердие.
Вот это она возможно зря. Не стоит наталкивать пленного на мысль о том, что будет после допроса. Потому как, тогда он придёт к весьма логичному и в целом, верному выводу — его прикончат, как только выжмут всё, что можно.
Подавшись вперёд, снова начинаю говорить, не давая ему времени обдумать слова Анны.
— Что ты такое? Как появился в голове этого парня? Откуда вообще взялся?
Крутит головой. Молчит. Вижу, как в его сознании, один за другим появляются новые цвета. Добрых два десятка разнообразных оттенков, которые быстро вытесняют серебристый.
Ожидаю, что сейчас мы снова услышим угрозы или стандартную отговорку, но вместо этого лицо легионера кривится в усмешке.
— Как ты пробился в мой разум и не сдох, менталист? Откуда у тебя такие навыки?
Неожиданный поворот. Это настоящее лицо той твари, что заняла место человеческого разума? Или имитация эмоций, рассчитанная на то, чтобы потянуть время?
Снова вгоняю “манипуляторы” в ключевые узлы его разума и вырываю их куски, заставив ублюдка скорчиться от боли. Выгнувшись дугой, надрывно орёт.
— Стой! Перестань! Я отвечу!
Прекращаю терзать его разум и легионер расслабленно выдыхает. А ведь ему и правда больно — даже пот выступил. Да и голос звучал вполне натурально. Вот только эмоционального фона я совсем не почувствовал. Но это может быть связано с иной структурой сознания — скорее всего эмоции транслируются каким-то абсолютно иным способом.
Несколько мгновений подождав,
