будут последствия.
Кинжал… добротный охотничий нож. Новенький, ярко поблескивающий на свету. Я нашел его в комнате одного пацана, недавно обзавевшегося сквозной вентиляцией черепной коробки. Подарок, вместе с открыткой, а говорили, что оружие дарить нельзя. Неплохо у него закончился день рождения. Клинок входит под отчетливо проступающие ребра.
Так-то Поводыря проткнув ему сердце не убить, но… кто сказал, что я не подкорректировал характеристики ножичка?
Минус две трети запаса магии. Слишком быстро сожрало. Меня мотнуло в сторону, накатив слабостью.
Некротическая плоть усыхает на глазах. Секунда и оголенный костяк падает к моим ногам. Вымазанная кровью толстовка и черная майка уже сняты с моего бледного тела. Я ложусь мордой в асфальт. Закрываю глаза и вижу самого себя зрением мертвецов. "Ветераны" отрывают нужные фрагменты рассохшейся костной ткани. А Умертвия… вплавливают их в меня.
Боли не было.
Я уже привык, что ничего не ощущаю, лишь могильный холод, разрезаемый редкими фантомными наваждениями разума и специально напрягаемыми рецепторами, некорректно улавливающими общие тактильно-вкусовые-обонятельные воздействия на мой организм.
Со стороны… это выглядело отвратительно.
Череп, позвоночник, ребра, кисти — все это, разящее сквозняком заброшенных кладбищ, осторожно прикладывают к моей испещренной проступившими черными сосудами шкуре. И мясо разверзается гниющим месивом, дабы кость состыковалась с костью, укрепляя мой скелет, как на физическом, так и черномагическом уровне. А вы думали на кой хуй злобные колдуны похищают ночью молодых парней и девушек — у них суставы не скрипят и спину сколиозом не кошмарит.
Это продолжается несколько минут, по истечению которых приход святого отца Анатолия, первого жреца Великого и Ужасного Мертвого, вздрагивает посреди горячей проповеди о каре божьей за грехи наши. Как хрупка человеческая психика. Простейшие воздействия кнутом и пряником могут перетереть ее в невесомую пыль.
Падают на колени.
Когда ты взываешь к какому-то богу, что мешает ему внемлить твоим мольбам?
И они слышат точно в мозгу резонирующий от стенок черепной коробки голос Темного божества.
Мой голос.
Примечание автора:
* — да, это тот же город, что и в "Кольцо. Смерти вопреки" Но другой мир.
Олег Свиридов. Мамкин мстюн
Олег точно знал, что сможет убить человека.
Не любого, абсолютно случайного, выхваченного взглядом из толпы, просто потому что может.
Нет.
Только одного. И этого вполне достаточно.
Лезвие узкого, с ладонь длиной вместе с перемотанной изолентой рукоятью, кухонного ножа обжигает предплечье холодом металла. Достаточно дорогой, чтобы не сломаться после нескольких тычков во что-то по плотности соответствующее мышечному каркасу, прикрытому жировой прослойкой, и не достаточно, чтобы его было жалко выкидывать по завершению "дела".
Олег подготовился. Настолько хорошо, насколько хватило его возможностей и средств.
По вторникам вечером тут практически не бывает людей.
Пустой полуларек.
Одна дрянная камера.
Один человек за прилавком.
Тот, кто сегодня должен умереть.
Старые кеды неприятно давят на пальцы. Грязные и разношенные, в них его никто не видел уже года два. Безлико-черный спортивный адидасовский костюм, купленный на барахолке у скрюченной старостью бабки в разноцветной косынке. Тонкие перчатки и медицинская маска под непрозрачными солнцезащитными очками. Затылок, макушку, лоб и брови скрывает капюшон. Ссутулившись и опустив голову он идет по неосвещенным ночным переулкам. Слабо различимая тень во мраке.
Спокойно.
Вдохнуть.
Выдохнуть.
Олега беспокоит не сам факт того, что сейчас он убьет человека, вогнав нож ему в шею.
Нет, это дерьмо он уже слишком часто представлял, он жаждал этого, грезил по ночам и воспроизводил воображением в малейших деталях раз за разом. Он не обосрется. По крайней мере не с этим.
Телефона с собой нет.
Спортивная сумка со сменной одеждой дожидается своего часа среди нескольких заброшенных частных домов, разбросанных ближе к окраинам города. Яма в которой он сожжет вещи и необходимый для этого бензин в пластиковой бутылке на полтора литра с содранной этикеткой там же. Нож он скинет по пути в распахнутое чрево канализационного люка, крышку от которого сперли бомжи или алкашня. Через сколько его найдут, да и будут ли искать в принципе не важно. Олег не дурак, отпечатков на орудии убийства пока не оставил, а грязная вода, моча и говно, смердящие на половину улицы сделают свое грязное дело, избавившись от следов крови. Артур не настолько большой человек, чтобы ради выяснений обстоятельств его смерти перелопатить всю область и с пристрастием проводить экспертизу всех подозрительных находок.
Вдохнул. Выдохнул.
Погнали.
Подсвеченная вывеска. Белая пластиковая дверь.
Круглосуточная алкашка с вкраплениями сигарет и того, что должно пойти на закусь к первому и второму. Во все времена — один из самых ходовых товаров.
Сквозь окна вижу, что никого кроме продавца, а по совместительству хозяина, которого жаба душит нанять, кого-то кто мог бы за него продавать синякам их пойло. Не срывайся на бег… не срывайся на бег… не срывайся на бег…
Открываю дверь.
Звон колокольчиков над черепом.
Артур поднимает взгляд, видит лишь мою спину. Специально движение, будто я внимательнейшим образом проверяю закрыл или нет.
Несколько шагов.
В рот я это все ебал.
Здесь не так много места, чтобы была возможность для маневра.
Поворот всем корпусом к потенциальному покойнику.
Несколько секунд, необходимых мозгу последнего для понимания происходящего.
Он рефлекторно вскидывает руки, но Олег уже на сверхблизкой дистанции на которой побег чисто физически невозможен. Облокотиться животом на бледно-зеленый с белыми полосами прилавок, сметая с него монетницу с рекламой соленных семечек.
Нож выскальзывает из рукава, привычно ложиться в ладонь.
Пальцы сжимаются до ломоты в костяшках.
Олег тренировался.
Осечки быть не должно.
Вообще, вот сейчас, в этот самый судьбоносный момент, если верить шаблонам и клише, что-то должно было пойти не по плану. Или в Свиридове внезапно бы проснулся гуманизм и человеколюбие.
Но хуй там плавал.
Вцепиться в его тушу.
Односторонне заточенный клык стали легко входит в жирную шею, чуть левее обвисшего второго подбородка.
Кровь брызжет на пальцы, предплечье.
Артур судорожно дергается всем телом. Невнятно хрипит, захлебываясь кровь.
Второй удар.
Третий.
Олег частит шейной машинкой, не оставляя ни малейшего шанса на выживание.
Капли крови на маске и очках.
Толстое тело заваливается на бок. Разжать пальцы, выпуская его плечевой сустав. С грохотом оно падает на пол.
Месть свершилась.
Перескочить через прилавок.
Дрожь в коленях и тремор рук.
Сгрести мятые купюры из покоцанного ящичка под прилавком, скрыв их в карманах мастерки.
Вжикнуть замком.
Это всего лишь ограбление. Какой-нибудь торчок во время ломки не придумал ничего лучше, чем с заточкой вломиться в этот клоповник. Не больше и не меньше.
