Возвышение Меркурия. Книга 1 - Александр Кронос

— А почему нет? К тому же я впервые тебя вижу. О каком оскорблении идёт речь?

Его щёки слегка покраснели, а голос сорвался практически на крик.

— Ты и сам прекрасно знаешь, смерд! Эти утром ты видел мою невесту… В неподобающем виде!

Я отметил интерес, который появился на лицах полицейских. Видимо фразу “в неподобающем виде” они интерпретировали по-своему и весьма вольно.

— Слушай. Этим утром я наблюдал, как минимум за десятком голых девушек. Какая из них княжна Волконская? Может родимые пятна у неё есть? Или ещё что-то приметное?

Взмахнув рукой, делаю вид, как будто что-то вспомнил.

— Точно! Маленькая родинка такая прямо на правой груди. Есть у неё такая? Нужно разобраться, друг. А то вдруг я твою невесту и не видел вовсе. Они же не представлялись.

Юного патрицианца натурально трясло от ярости. Похоже до него ещё не дошло, что я над ним издеваюсь. Вот штабс-капитан уже всё понял и сейчас смотрел на меня с выражением крайнего изумления.

Один из телохранителей подошёл к парню и протянул ему дарфон.

— Ваша Светлость, это Ваш отец.

Тот медленно повернул голову к охраннику и мужчина чуть отступил назад, увидев его глаза. Но руку с аппаратом не убрал. А княжич, к моему удивлению, его всё же взял. Приложив к уху, принялся слушать.

Сандал подлетел вплотную, пытаясь подслушать разговор, но разобрать ничего не смог. Надо будет ещё раз заехать в магазин и узнать про защиту этих устройств. Неужели они и правда защищены от прослушки при помощи силы?

— Нет! Я хочу убить его прямо здесь и сейчас! Ты просто не слышишь, что он говорит!

Принявшийся орать парень, на момент затыкается, но почти сразу продолжает.

— Плевать! Если понадобится, я убью городовых, а потом его. И пусть попробуют меня судить.

Н-да. Пожалуй я немного перебрал с давлением на его нервы. А может и нет. Он ведь всё равно настоял бы на дуэли.

Отпрыск знатного варварского рода передал дарфон сыскарю, который представился и надолго замолк, выслушивая другую сторону. Я же пытался понять, как с ним быть. Когда та яростная дева говорила про моё убийство, я ожидал чего угодно — наёмных убийц, личного нападения, попытки отравления или на худой конец солдат её отца. Но никак не влюблённого юнца. у которого дрожали от ярости руки.

Самый простой вариант, это убить его. Но тогда род этих Голицыных наверняка откроет на меня охоту. Пришли они наёмников, я бы не раздумывал. Но тут речь об одном из них.

Снова слишком мало информации. Я даже не знаю, можно ли закончить поединок без убийства своего соперника. Как только разберусь со всеми делами и выясню, что происходит около Пробоев, на пару дней запрусь в своём новом жилье, читая книги.

Штабс-капитан протянул телефон обратно патрицианцу и хмуро покосился на меня.

— Хорошо. Он ваш.

Тот радостно оскалился и швырнув устройство телохранителя, упёрся в меня взглядом.

— Ты принимаешь мой вызов на дуэль, смерд? Или мне просто заколоть тебя, как свинью?

Какой он грубый. Подумаешь, я посмотрел на его невесту первым. Ведь просто посмотрел же. Даже пальчиком не потыкал.

— А какие условия?

На момент он застыл с открытым ртом, не зная, что сказать. Потом выпалил.

— Очень простые! Ты умираешь, а я еду дальше по своим делам. Всё.

Я отогнал Сандала от его головы и хотел ответить, но тут в беседу вмешался полицейский.

— Ваша Светлость, при всём уважении, согласно дуэльному кодексу, он имеет право на этот вопрос. Как и на ваш ответ. Не забывайте, что перед вам тоже дворянин.

Смертный скривился, как от зубной боли.

— Дворянин? Да это простая безродная собака, которую можно зарезать и никто слова не скажет.

Я радостно улыбнулся, заставив аристократа удивлённо заткнуться и уточнил.

— Так почему тогда не прирезал, а вызываешь на дуэль? Не находишь, что противоречишь самому себе, мальчик?

Вообще, про безродную собаку, это он зря — после этой фразы, оба городовых посмотрели на него с легко читаемым выражением гнева на лице. Они то не были ни Одарёнными, ни патрициями. Те самые “собаки”, которых по слова юнца, можно было резать без предварительного предупреждения.

Сам он, к моему удивлению, взял себя в руки и начал отвечать по делу.

— Дуэль до смерти. Здесь и сейчас. Выбор оружия остаётся за тобой.

Я сделал вид, что задумался. С невинным видом уточнил.

— А если я не хочу тебя убивать?

Княжич поперхнулся воздухом и судя по всему хотел ответить что-то крайне резкое. Но потом покосился на штабс-капитана и вместо этого просто секунд пять помолчав. Наконец привёл в порядок нервы и начал медленно говорить.

— В исключительных случаях, кодекс позволяет и такое. Но только при согласии обеих сторон с условиями.

Я довольно улыбнулся.

— Отлично. Тогда твоё условие победы, это моя смерть. А моё — две твои сломанные конечности.

Похоже в этот раз мне удалось его удивить. Он даже глянул на свою охрану — возможно подумал, что ослышался. Потом уточнил.

— Что?

В очередной раз отогнав ястреба от его черепа, отдал Сандалу чёткий приказ не пытаться никого убить без моей команды. Потом принял задумчивый вид и указал пальцем на его руку.

— Конечности, это руки или ноги. Всего их четыре. Если я сломаю тебе две из них, значит победил. Ты вообще уверен, что тебе можно драться на дуэли? Такие вопросы задаёшь, как будто тебя в детстве часто роняли. Головой в пропасть.

Патрицианец аж побелел от злости. А вот у всех остальных на лицах было вполне ожидаемое выражение — могу поспорить, с их точки зрения, это меня роняли головой. Причём на регулярной основе и раз по десять в день.

Громко скрипнув зубами, Голицын кивнул.

— Согласен на твои условия. Оружие?

Я похлопал ладонями по своему пустому ремню, где не было шпаги и заботливо осведомился.

— А со зрением у тебя как? Дурной да слепой, это будет слишком легко.

Зубы скрежетали так, что я начал всерьёз переживать за его зубную эмаль. Такими темпами от неё скоро ничего не останется. Княжичу понадобилось ещё секунд пять, чтобы собраться с силами и выдавить из себя одно слово.

— Оружие?

Удручённо покачав головой, я озвучил свой выбор.

— Рукопашная. Убивая я тебя не собираюсь, а ломать ноги несуществующей шпагой, это знаешь-ли, то ещё извращение.

Тот отстегнул своё оружие и