опасения о длительной поездке в угрюмом молчании не оправдались. – Боюсь представить, как пройдёт мой поход, если погода не устаканится.
– Что?
– Хобби у меня такое, – уточнил фельдшер, – выбираться в необжитые места на день-два. Рекомендую! Здорово прочищает разум, и лёгкие тоже.
– И как близкие относятся к твоему увлечению?
– Близкие? Ну, они не в восторге от того, что я исчезаю из их поля зрения, – Вячеслав многозначительно кивнул, – и выхожу из-под их влияния. Человеку нужна какая-то отдушина в жизни, нужна крупица свободы. А то он загнётся. Или сломается.
– Некоторые бы тебе, правда, много чего другого рассказали о Свободе, – Симеон потянулся и заёрзал на сидении. – И о том, что у Свободы есть сёстры-близняшки, и о других именах Свободы бы напели.
– Загадками говорить изволите, месье! Я ничего не понял. Какие ещё «имена Свободы»?
Симеон звонко цокнул языком.
– Ха, ты прав. Я и сам себя не всегда понимаю…. Хм, а ехать ещё далеко! – заметил пассажир. – Давай-ка лучше я расскажу тебе одну историю, а ты сам решишь, какие формы может принимать свобода. Хорошо?
– Давай-давай, – Вячеславу было куда проще слушать за рулём, чем разговаривать. К тому же, теперь ему не придётся включать радио.
«Пускай этот чудик трещит! Всё равно, я его вряд ли ещё когда-нибудь увижу»
– Ты, главное, за дорогой следи…
Жизнь – это не механизм поддержания искусства. Всё совсем наоборот.
С. Кинг
«На улице –5 °C, ощущается как –10 °C».
Михаил очень жалел, что не захватил с собой варежки или хотя бы перчатки. Руки мёрзли – хоть под мышками прячь, а неудобно – не в зубах же пакеты нести. Даже если забыть, что выглядеть это будет по меньшей мере нелепо, куплено было немало – как по цене, так и по весу. Зубы того и гляди выскочат из насиженных мест в отместку за жестокое обращение.
Стандартный маршрут от магазина до дома преодолевался в режиме «бег по пересечённой местности». Тут тебе и замаскированные снегом выбоины, и гололёд, и лёгкий (пробирающий до костей) ветерок, и детвора с собаками, и даже автомобили, будто нарочно снующие вдоль подъездов в середине дня!
«Прямо как на учениях, блин, – подумал Михаил, шарахаясь от подслеповатой пенсионерки, выгуливающей добермана. – И на том спасибо, что ползти с противогазом на морде не нужно».
В последнее время лифт частенько отключали на ремонт, но не сегодня. Повезло.
– А вот и Джонни!
(Нет, не повезло.)
Утром Татьяна говорила, что вернётся с работы только вечером, но в этот раз вечер наступил как-то уж слишком рано – в половине четвёртого. И это, на самом деле, печально – для Михаила, не для Татьяны. История зашла в тупик, и выводить её оттуда проще, когда никто не шуршит по дому, не окрикивает, не отвлекает на себя внимание – в общем, когда ты один. Тогда всё идёт как по маслу, как по хорошо уложенному асфальту.
Но делать нечего, придётся гнать по бездорожью.
– Пальцы отморозил твой Джонни! – отозвался Михаил, стаскивая ботинки окоченевшими руками. – Чай поставишь?
Прежде чем распределить содержимое пакетов по полкам шкафчиков и холодильника, Михаил побежал в ванную. Дёрнув ручку смесителя, он погрузил ладони под горячий поток.
– Ну что ты делаешь? – Вечно недовольная жена подвинула «Джонни» и повернула ручку смесителя. Вода стала тёплой, но продрогшему мужчине казалось, что кисти облепил снег, а кожа вот-вот потрескается. – Надо постепенно повышать температуру, а то ожоги получишь.
Михаилу не хотелось устраивать перепалку на пустом месте – скорее бы сесть за компьютер. Но сначала чай.
Отвар отдавал горечью – точь-в-точь как чай из армейских сухих пайков. Где-то лучше, где-то хуже. Иные марки пить просто невозможно, а если всё-таки пересилить себя, то изжога обеспечена. Впрочем, не Танина это вина. Старая коробка нормального рассыпного чая уже месяц как закончилась, а озаботиться этим никто и не подумал. Миша раньше был как-то больше по пиву, а чай и кофе незаметно исчезли из повсеместного употребления и превратились в атрибут роскоши.
Но к не самым дурным привычкам не грех и вернуться, тем более что они чуть ли не по статусу положены. Покончив с чаем и прочими формальностями, Михаил прошёл на остеклённый балкон. Там к его услугам стул и крошечный раскладной столик с ноутбуком, а большего и не требуется.
Итак, история зашла в тупик. Алёша Мягколапкин, воронежский сисадмин в прошлом, а ныне – Избранный, последняя надежда Ортириума на спасение от короля-лича Некроанфиликса и его кровожадных полчищ, попал в плен к асомбистским работорговцам, использующим нилинузских красавиц-рабынь в качестве приманки…. Работа над книгой «Клеймор Ортириума» шла второй год, и за это время жизнь Михаила изменилась: его перестали привлекать пятничные застолья с друзьями, которые лишь покрутили пальцем у виска, услышав об увлечении собутыльника; он стал больше читать (нельзя же идти к успеху вслепую), стал интересоваться средневековым сеттингом и человеческой анатомией. Жить стало чуточку интереснее.
Но всему есть цена. В неделе по-прежнему семь дней, а в сутках – двадцать четыре часа, так что заниматься творчеством и сопряжёнными с ним вещами приходилось в ущерб чему-то другому. Сначала это не казалось проблемой. Замещение часика игры в какой-нибудь шутер (и большего количества времени, ведь одним часиком дело, как правило, не ограничивалось) на заполнение листов в «ворде» в корне ничего не меняло, режим оставался неизменным, даже слегка улучшался в дни бездействия музы, когда Михаил ложился спать раньше обычного. На пике же энтузиазма голова была занята проектом и тогда, когда она требовалась для решения более насущных задач на работе и в быту
(то есть, всегда),
что плохо сказывалось на… всём. Сильно изменился также и круг общения; Михаил всё больше времени проводил в соцсетях
(а где ещё учиться писательству? Не книги же читать!),
стал более раздражительным, более апатичным. Вишенкой на торте оказалось полное отсутствие понимания и поддержки со стороны окружающих. Собственно, это основная причина сожаления о раннем возвращении Татьяны.
Ну да ладно.
«Асомбисты, плен, Алёша.… Так-с, хм-хм…
Тёмная завеса небытия прогнулась под давлением неимоверной силы, и Мягколапкин пришёл в сознание. Рефлекторно проведя ладонью по лицу, на уровне бровей он зацепил какую-то букашку. Теперь она оказалась зажата между средним и безымянным пальцами. Незначительных размеров зелёное создание, беспорядочно шевелящее миниатюрными конечностями толщиной с волос. «Вот что значит раздуть из мухи слона», – подумал Алексей и разжал пальцы, насекомое с вызывающим дискомфорт жужжанием поднялось в воздух и улетело сквозь прутья клетки…
– Стоп, что?!
