было понятно, кому смерть старейшины была выгодна больше всего. Тому, что метит в его кресло. И вряд ли это сам Август или те два молодых советника, которые сидят сейчас среди зрителей и влиянием обладают явно меньшим, чем старики.
— Чушь, — наконец припечатал Койр. — Никто из наших братьев до такого бы не опустился.
— Разумеется, друг мой, — легко согласился Август. — Я лишь высказал предположение, не более.
— Защита и обвинение высказались. — Судья перевел взгляд на нас. — Подсудимые, желаете что-нибудь сказать?
Я пожал плечами и озвучил единственное, что, пожалуй, можно было сказать по существу в этой ситуации:
— Я невиновен.
Анна спокойно взглянула на судью и повторила свои фирменным ничего не выражающим голосом:
— Я невиновна.
Я видел, как теплеют взгляды, которыми одаривают нас оборотни. Как присяжные хмурятся, и ненависть на их лицах уступает место угрюмой задумчивости. Даже судья уже смотрел на нас менее неприязненно, а это, пожалуй, самое главное.
Зерно, посеянное Августом, принесло свои плоды. Похоже, чуть ли не половина зала всерьез размышляет, а не мог ли Койр и правда быть отравителем. И, возможно, некоторые даже близки к тому, чтобы в это поверить. Я бы точно поверил, глядя на эту противную чернобородую рожу.
Дело не столь безнадежно. Август помог нам, как и обещал, зародил в вервольфах сомнения. Теперь главное — твердо стоять на своем. Как там говорил старик, дружно все отрицать? Это мы можем.
— Они меня заставили! — неожиданно проговорил Федор. — Угрожали, что, если я не подолью этот яд, мне и моей семье не жить.
Я чуть не подскочил на месте. Что⁈
— Я и правда отравил главу клана. Но они меня заставили, заставили, клянусь. Я не хотел. — Федор низко опустил голову. — Я виноват. Я не должен был этого делать. Но вы же знаете, какие у Тайной Канцелярии методы. Меня пытали бы, бросили бы в подземелье. А моя жена… Лучше вам не знать, что они собирались с ней сделать.
— Что ты несешь⁈ — прошипела Блэйд. Я был полностью с ней солидарен.
— Я действительно подлил яд, — повторил Федор, старательно избегая смотреть на нас с Анной. — Но теперь понимаю, что не могу с этим жить. Я виновен и должен понести наказание. И они тоже. Это ведь они мне приказали.
Я мгновение подбирал слова, а потом не выдержал и просто залепил предателю пощечину. Тот дернулся, но взглянул на меня почти с благодарностью. Словно сам мучился от того, что ему приходилось говорить, и рад был быть за это наказанным. И это почему-то взбесило меня еще больше. Что, совесть проснулась, сволочь ты такая? Да будь моя воля, я бы убил тебя на месте!
Койр, до этого хмурившийся, расплылся в улыбке, словно кот, поймавший мышь. Предатель быстро взглянул на старика, и в них отразилась отчаянная надежда.
Его подкупили! Должно быть, старый ублюдок пообещал стражнику помилование, если тот оклевещет нас, и в красках расписал, какие ужасы его ждут во время казни. И тот тут же побежал спасать свою шкуру, забыв о чести, не говоря уже о таких мелочах, как верность и долг перед Империей. Два урода нашли друг друга.
Мне отчаянно хотелось вскочить, схватить старого интригана за бороду и выдрать ее к чертям собачьим. А потом еще и отпинать его ногами, наплевав на гуманизм и сочувствие к пожилым людям. Гнусная скотина, которая подстроила убийство, подставила невинных, да еще и выходит сухой из воды. Это разозлило меня даже больше, чем наша предполагаемая казнь.
Судья пожевал губами.
— Что ж, это меняет дело. Первое заседание закрыто. Суд удаляется до созыва второго, дабы за это время присяжные обдумали услышанное. Хотя, с учетом открывшихся обстоятельств…
— Я заявляю свое право на суд поединком.
Все головы, включая мою, повернулись к Анне. Та невозмутимо обвела взглядом зал и повторила:
— Я заявляю свое право на суд поединком. Священное право высшего мага и носительницы древней крови, которое никто не может оспорить.
— Ты потеряла это право, когда покинула клан с позором, — выплюнул Койр.
— Не потеряла. Нет ни одного закона, в котором было бы сказано подобное.
— Анна, это безумие! — Август. — Тебя же убьют! Успокойся, у тебя еще будет шанс оправдаться.
Блэйд качнула головой.
— Не будет. А потому решим это дело, как воины.
— Вы берете кого-нибудь под свою защиту? — уточнил судья.
— Да. Если я одержу победу, я, граф Лазарев и Григорий Монин будут свободны. А этого, — Блэйд презрительно кивнула в сторону Федора, — я защищать не собираюсь.
— Какой еще поединок? — шепнул я ей на ухо. — О чем речь?
Анна от меня отмахнулась.
— Анна Блэйд, — торжественно провозгласил судья. — Сейчас вы покинете здание суда и будете сражаться с каждым, кто пожелает выступить против вас, пока не упадете или пока желающих не останется. Если победите, все обвинения с вас, графа Лазарева и Григория Монина будут сняты. Если проиграете, будете похоронены, как подобает, а дело от отравлении продолжится. Каждый воин леса, кто считает вас виновной, волен выступить против вас и доказать обвинение с мечом или же выставить защитника. Желающие есть?
Пара молодых вервольфов из числа зрителей привстала было, потом наткнулась на стальной взгляд Анны и села обратно. Может, Блэйд и не Архимаг, но сил уложить какого-нибудь юнца у нее достаточно. Но все равно это самоубийство. Чистой воды самоубийство. Сражаться со всеми подряд, пока не упадешь? Немыслимо.
Какой-то оборотень, решившись, все же поднялся с места, но его опередил Койр. Подошел и с ехидной улыбкой воззрился на Анну.
— Я обвиняю Анну Блэйд и выставляю вместо себя защитника.
Ну да, куда старому пердуну драться. Струсил и решил послать вместо себя кого-нибудь из слуг, как типично для подлецов.
— Назовите его. Вы можете выставить любого, и он будет драться вместо вас, если не скажет «нет», — попросил судья.
— Каждый воин леса, верно? — Койр улыбался все шире и шире. — Если мне не изменяет память, нет ни одного закона, в котором было бы сказано, что это должен быть вервольф.
— Хотите выставить против меня бурундука или белку? — Анна пожала плечами. — Что ж, вперед, я это переживу. Да, я согласна на любого, кто обитает в этом лесу, будь он хоть чертом лысым.
— Что ж, вы сами этого сказали. Мой защитник — Кевнар.
Воцарилась тишина. Глаза судьи, да и всех остальных, округлились, как блюдца. Анна побледнела.
Кевнар? Кто такой Кевнар? Я в очередной раз почувствовал себя человеком, которому никто ничего не рассказывает. Судя по шоку присутствующих, это имя здесь известно. Какой-то беглый маг, скрывающийся в лесу, знаменитый воин? А может, и вовсе тролль? Боюсь, тогда Анне придется несладко.
Наконец, судья не выдержал.
— Что⁈ Это же против правил!
— Разве? Анна сама сказала, что готова драться с любой тварью, лишь бы она обитала в лесу. И вряд ли в ответ на мой призыв Кевнар сможет сказать нет. Пусть сражается с ним, если хочет доказать свою невиновность. Думаю, в случае победы мы даже освободим ее ото всех остальных поединков. Выиграть всего один бой, какая мелочь, неправда ли?
Блэйд молчала, но я видел, каких усилий ей стоит сохранять спокойствие.
— Что происходит? — шепнул я. — Один-то бой ты уж как-нибудь выиграешь.
Анна коротко посмотрела на меня, но не ответила.
— Так как, господин судья, вы принимаете моего защитника? — настаивал Койр.
Я видел, с какой неохотой судье, который, похоже, уже успел проникнуться к нам сочувствием, даются эти слова, но он все же выдавил:
— Принимаю. Вы в своем праве. Формально все условия соблюдены.
Старик удовлетворенно улыбнулся.
— Анна Блэйд, суд удовлетворил ваше требование испытания поединком. В виде исключения, из уважения к вашим прежним заслугам и из-за выдающейся силы вашего соперника, бой будет всего один. Вы будете сражаться, пока не погибнете или не победите. В случае последнего вы и те, кого вы взяли под свою защиту, станут свободны. Ваш противник — Кевнар, именуемый также Стражем, чудовище леса.
— То, от которого ты однажды так трусливо убежала, — дополнил Койр.
Я потрясенно уставился сначала на судью, потом на Анну. Так вот почему она белее мела! Мы с Григорием синхронно переглянулись и выдали:
— Да блин!
— Все-таки план у тебя был хреновый.
— Лазарев, ты можешь замолчать, и без тебя тошно?
— Не дождешься! У меня
