самостоятельно. Поэтому звук шагов и стук в дверь показался мне спасением.
На пороге оказались доктор Сураза и Альваро.
– Добрый день, Венера, – поздоровалась Франческа. – Микаэль сказал, что тебе, возможно, понадобится моя помощь.
Кто бы мог подумать, что альфа такой болтун! Все уже в курсе, что я могу волноваться?
– Альваро вы прихватили за компанию?
– И ради перевода.
Да, я понимаю уже процентов восемьдесят из того, что говорят окружающие. Особенно когда они говорят медленно. Но вот собственное произношение страдает на все четыре лапки, плюс у меня попросту жуткий акцент. Поэтому я всех понимаю, а меня – не всегда.
Альваро сегодня молчалив и мрачен, хотя, может, он в последнее время такой, и я не замечала этого под эйфорией приказа. Но он не спешит вмешиваться в наш с доктором разговор.
– Венера, не нужно было отказываться от помощи Микаэля, – упрекает меня Франческа. – Мы тогда избежали кризиса, но сейчас главное не вернуться к нему. Ты в очень уязвимом положении.
– Я знаю, Франческа. Но я не собираюсь устраивать рыдания в стиле Сиенны. Я сильнее, чем кажется.
Доктор Сураза смотрит на меня с уважением.
– Ты гибкая, – говорит она. – Силу можно победить большей силой, а вот гибкость силой не одолеть.
Франческа кладет ладони на мой живот, прикрывает глаза и чувствует. Это сила волчиц-лекарей, которая окутывает меня мягким покрывалом. Она лучше современных сканеров.
– Все хорошо, – говорит она, отстраняясь, и я облегченно выдыхаю. Потому что вера верой, но слова Сиенны меня все-таки задели. Как задело то, что я позвала Рамона, а в ответ ничего не услышала. – Ты действительно в порядке, девочка? Все-таки такие новости для всех могут стать ударом.
– Я не верю в его смерть.
– Что? – переспрашивает доктор, а Альваро отлипает от подоконника, на который опирался все это время и поворачивается к нам. В его взгляде неверие и надежда: сейчас он очень похож на альфу.
– Она не верит, что Рамон умер, – повторяет он мои слова и пытливо смотрит на меня: – Не веришь?
– Нет, – качаю головой. Хочется рассказать им про истинную пару, но что-то останавливает меня в последний момент. Словно знаю, что не все это поймут. Если Франческа еще может, то для Альваро это вовсе странно, он человек. Поэтому говорю ту правду, которую проще принять: – Для начала мне нужны доказательства.
– Я тоже об этом говорил, – переходит Альваро на легорийский, в его глазах зажигается огонь, хотя он и не вервольф, но они горят непоколебимой верой. – Пока нет доказательств, я отказываюсь в это верить.
Эта поддержка такая милая. И нужная. Потому что мне надоело упоминание похорон.
– Теперь я вижу, что Микаэль зря меня сюда прислал, – перебивает нас Франческа. – Наша девочка чувствует себя прекрасно. Но Венера… – Она осекается, но потом все-таки продолжает: – Если ты все же получишь доказательства, какими бы они ни были, если почувствуешь, что тебе это нужно, обращайся сразу к Микаэлю. Или зови меня.
– Обязательно, – обещаю я, понимая, что пожилая волчица так заботится обо мне.
– Если честно, – говорит Франческа, прежде чем уйти, – я тоже очень надеюсь, что Рамон жив.
Альваро остается и переходит на вилемейский: мы договорились, что теперь общаемся только по-вилемейски, чтобы я могла практиковаться.
– Не стал говорить при Франческе, но мне кажется, что Волчий Союз играет в свои игры. Может, вообще схватили Рамона и где-то прячут. Но Альма приезжала сюда неспроста.
– Ты тоже поклонник заговоров.
– Какой есть, – невесело усмехается он. – Но Рамон… Он спас мне жизнь. Я ему обязан. Нет, неправильно сказал. Я не могу вернуть ему долг, но если я как-то могу ему помочь, я все сделаю.
Он распаляется настолько, что начинает эмоционально размахивать руками.
– Он спас тебе жизнь? – уточняю осторожно.
– Да, я ребенок из не самой лучшей семьи. Но это не лучшая история для беременной женщины.
– Расскажи мне, Альваро, – прошу я. – У меня крепкие нервы.
– Отца своего не знаю, а мамаша использовала меня вместо бейсбольного мяча, когда я плохо работал. Потом вовсе продала.
– Продала?!
Для меня, как для будущей матери, это не просто ужасно. Да у меня на голове волосы шевелятся!
– Там, где я жил, это было нормально. Несмотря на то, что преследуется законом. Но спустя время меня купил Рамон и освободил. У меня вроде как врожденная склонность к языкам, так что я оказался полезным.
– Только из-за пользы?
Альваро улыбается так светло, что сложно подумать, что у этого парня такая сложная судьба. Что все эти сложности его не сломили. Он тоже гибкий, может, поэтому мы нашли общий язык?
– Думаю, он меня пожалел. Но вряд ли верховный когда-нибудь признается, что у него большое сердце!
– Я тебя не выдам, – обещаю я в ответ и ойкаю: – Только сейчас заметила, что мы уже несколько минут разговариваем на вилемейском, а я не задумывалась, какое слово выбрать.
– Когда расслабляешься, мозг сам подбрасывает нужные слова.
Точно. Может, у меня не получается связаться с Рамоном, потому что я слишком зациклена на этом?
– У тебя есть план? – спрашивает парень.
– Почему ты так решил? – прищуриваюсь я.
– Считай это интуицией.
– Я хочу попросить друга о помощи. Жду его звонка.
Совпадение или нет, но звонит мой телефон.
– Он?
Взглянув на часы, я качаю головой: слишком рано, в Крайтоне сейчас четыре тридцать утра. Но это оказывается Микаэль:
– Венера, пожалуйста, спустись в мой кабинет.
Голос у него собранный и серьезный, поэтому я поспешно уточняю:
– Это связано с Рамоном?
– Это связано с тобой.
Понимаю, что он больше ничего не скажет, прошу Альваро пойти со мной. На случай, если альфа придумает для меня новый приказ.
– Не позволяй ему это сделать, – прошу друга.
– Как?
– Просто не позволяй.
Но, оказывается, в этом нет необходимости. Потому что я с порога натыкаюсь на гостя Микаэля.
