Парень попадает в Стамбул, где он должен помочь светлым в вековой битве, однако же все идет не по плану. Стамбул испытывает дерзкого воина на прочность: кто из них победит?
он припаркован внутри, всё что вы можете сделать — это покаяться. Вы покаетесь, Всевышний избавит вас от греха, но фишка в том, что этот грех будет лететь за вами всю вашу жизнь, на некотором отдалении, метра два, не больше, и тупо ждать, когда вы ошибетесь. Когда вы ошибетесь, когда вы будете ослаблены, расслаблены, склонны к жалости к себе, склонны к ропоту на судьбу и на Бога, и вот тогда… и вот тогда эта тварь сделает все возможное, чтобы вселиться в вас снова. Так что бди. Бди всегда и везде. «Следи за собой, будь осторожен»(с). А я и был. Я и был, правда. Я старался. Я был бдителен. Я был осторожен. Я бдил. Кроме некоторых моментов, например, таких, как сейчас. Как жопой чуял что будет какая — то жопа на дороге. У всех водителей есть это седьмое чувство — они все знают, что будет что-то неладное в пути. Некоторые, самые опытные, внимают этому чувству и остаются дома. «Лучше три дня подождать, потом за день долететь»(с). Но я был какой- то наивный дурак. Я всегда думал, что темные не заинтересованы во мне. Что им не зачем тратить на меня силы, ставить мне подножки, искушать меня, устраивать ловушки, делать все, чтобы погубить меня. Потому что я не был святым. Я знал грехи за собой, я каялся в них, я плакал о них, но шрамы от моих грехов ныли при любой погоде, я никогда не забывал о них. С тоской думал я, что то, что я натворил, останется со мной в воспоминаниях до последнего дня жизни на Земле. Я знал, что грехи мои были исповеданы, я знал, что я плакал о них многажды и многажды раскаялся, но при каждом бесовском упоминании этих грехов в моих мыслях непрошеная слеза скапливалась в уголке моего глаза, и я ничего не мог поделать с этим. Но даже такой грешный, как я, видимо, был лакомым кусочком для темных, раз день за днем, непрестанно, они пытались меня погубить. Даже такой не святой как я был для них желаемым объектом. Не потому ли, что всю мою жизнь я решил посвятить Богу? Не потому ли, что мои грехи давили на меня так сильно, что я решил отдать все, что имею — все годы моей жизни — Ему, и только Ему одному? И это, именно это, бесило и раздражало темных. Не справившись с тем, чтобы отнять мою жизнь (ха-ха, это не в полномочиях этих недалеких тварей), они пытались лишить меня как минимум спокойствия, как максимум разума. Ну, от любых сумасшествий отлично помогает непрестанная Иисусова молитва, и я, глядя в мой черный кофе, именно ее сейчас и читал про себя, стараясь не сильно шевелить губами, чтобы не привлекать ненужное внимание. Следите за собой, следите за собой в кафе, следите за собой в любом месте — врагам не обязательно знать, что вы творите про себя Иисусову молитву, это совершенно не нужная информация для них, скрывайте, не давайте им фору. Я отдал свою жизнь Богу, я сделал это, и я ничуть не жалел. Я не был монахом — в последние времена, которые уже наступили, спастись в монастыре так же трудно, как и в миру, если не сложнее. Не нужно обольщаться — тиканье последних часов последнего времени Кали-Юга идет вовсю. Сколько оно продлится: тысячи и тысячи лет, или несколько часов — этого не знает никто. Если кто-то в интернете, либо где — то еще, надрывая глотку, орет, что знает — он лжец и служит тьме. Потому что тьме выгодно, чтобы мы боялись конца света, дрожали от страха, тратили энергию, сходили с ума, не делали того, что должны делать. Но люди, истинно верующие в Иисуса Христа, никогда не будут напуганы перед Апокалипсисом. Они будут сосредоточены на молитве. Потому что у верующего человека в последние времена каждая секунда на счету и у него нет времени, чтобы тратить его на шарлатанов и лжецов, орущих, что они знают точно последний час, минуту и секунду, когда наступит конец света. Мне было все равно до часа и даты, я итак знал, что времени у меня немного. Я хотел полностью очистить свою душу перед смертью, когда бы она ни наступила. Я был собран, я был сосредоточен. Жалкие попытки темных, конечно, выдергивали меня из мерного ритма этой подготовки, но из седла не выбивали. Я знал, что они будут, я знал, что на этой женщине в белом приключения сегодняшнего дня не закончатся. Внезапно заныла спина — свекла давала о себе знать. Или свекла, или эта дура все-таки зацепила меня своей тьмой — в пояснице скапливается вся негативная энергия, набранная человеком за всю его жизнь. Я машинально потер рукой спину и почти автоматически взглянул на мою тачку. Она светилась. Клянусь вам, она светилась каким-то странным зеленоватым светом. Я с таким стуком поставил чашку кофе на стул, что сзади проснулся несчастный дальнобойщик. «Тысяча барабулек тебе в глотку, какого хрена?!», — взревел я и выскочил за дверь. В кафе осталось висеть легкое офигевание. Я подскочил к тачке, она все еще светилась, даже при моем приближении. «Дело ясное, что дело темное»(с). Достал крещенской воды из бардачка, тщательно побрызгал тачку снаружи и изнутри, зеленое свечение прекратилось. Довольный, сел в тачку и дал по газам и только сейчас заметил офигевшие лица кассира, официантов и дальнобойщика, прилипших к окнам кафе. Мне было все равно. Я мчал в Москву, как будто за мной реально гнались. Я очень хотел в душ. Я хотел в душ и горячего домашнего чая перед сном. Потом помолиться, чтобы еще и с ауры смыть этот странный вечер. И с разбегу в мягкую теплую кровать. У меня было все выверено буквально до минуты, если бы не эта тетка в белом. Сбила все мои грандиозные планы. И сейчас я вынужден был гнать не по детски, чтобы хотя бы немного поспать. Мне крупно повезло — нигде не было полицейских засад, иначе я бы нарвался. Мне было все равно, как это называлось, мне было по барабану, кто насылал на меня и мою тачку это все, я хотел понять одно — почему? Я не был занят сейчас в крупных проектах, я не отсвечивал, все, что я делал — работал и копал по выходным морковку у родителей на даче — почему, блин, я? Почему я оказываюсь опять
