Палаты, я неожиданно для себя столкнулся с Миланой Бобровской.
— Здравствуйте, Милана, — улыбнулся ей я. — Какая неожиданная встреча! Как же вас угораздило забрести в это царство чернильных душ?
— Здравствуйте, Кеннер, рада вас видеть, — засмеялась она. — Приходится здесь бывать время от времени. Никуда не деться, я ведь тоже служу княжеству. А пойдёмте присядем где-нибудь и немного поболтаем.
— С удовольствием, — согласился я. Милана действительно относилась к той редкой категории людей, с которыми всегда приятно пообщаться просто так.
— Ну, и как у вас дела? — спросила она, когда мы устроились под тентом летнего кафе. — Ходят слухи, что вы здорово прогневили князя. Рассказывают жуткие подробности, якобы князь наорал на начальника отдела воздаяний, который подал на подпись список награждений с вашим именем, порвал список на мелкие клочки и распорядился, чтобы имени Арди там даже близко не было.
— Увы, я совершил ошибку, — печально признался я. — Как говорится, humanum errare est[9]. Но я надеюсь рано или поздно заслужить прощение.
[9 — Человеку свойственно ошибаться. (лат.)]
— Так всё-таки рано или поздно? — с лёгкой иронией улыбнулась она, явно слабо поверив в моё самоуничижение.
— Кто знает, как решит князь? — пожал я плечами. — Я не гадаю. В конечном итоге, смерть всё простит.
— Это, пожалуй, слишком уж философский подход, — засмеялась Милана. — Думаю, долго в опале вы не пробудете. Я даже не удивлюсь, если Яромир просто разыграл спектакль, очень уж напоказ всё это было.
Я промычал что-то неопределённое. Некоторых людей довольно сложно обмануть, не говоря уж про Высших с их нечеловеческой интуицией.
— А кстати, о смерти, — продолжала она, — вы же, кажется, снова летали в Рифеи? Не заглядывали опять к Морене?
— Да что вы такое говорите, Милана, — от такого предположения я просто пришёл в ужас. — Будь моя воля, я бы с ней никогда не встречался.
— Напрасно вы так. Она к вам очень хорошо отнеслась.
— Она совершенно непредсказуема, очень опасна, и к тому же я её, похоже, сильно разочаровал.
— Не так уж сильно, не переживайте. Она потом признала, что, наверное, и в самом деле переоценила ваши возможности.
— А вы что, с ней общаетесь? — искренне изумился я. Мысль, что можно по доброй воле общаться с подобной жуткой сущностью, плохо укладывалась у меня в голове.
— Иногда встречаемся, — подтвердила Милана. — Она очень интересный собеседник, я многое у неё почерпнула.
— То есть она вас и в самом деле готовит на роль новой Морены?
— Она же сразу сказала, что я её устраиваю.
— И вы согласитесь?
— А почему нет? — она с удивлением взглянула на меня. — Моя сила практически в точности соответствует этой роли. Для меня это самый прямой путь возвышения. Впрочем, это случится не сегодня и не завтра, пока что я ещё даже близко не готова.
— А знаете, Милана, — мне вдруг пришла в голову мысль, что она может мне помочь, — при нашей встрече Морена сказала мне довольно непонятную вещь, которая меня немного тревожит. Возможно, вы могли бы мне подсказать, что она имела в виду?
— Возможно, — согласилась она.
— Она сказала, что наши с Леной души связаны, и если один из нас умрёт, то второй умрёт тоже. Но соборная душа нас не примет, и очень скоро мы опять родимся, и также будем друг с другом связаны.
— Да, некое подобие бессмертия, — кивнула она. — Это действительно так. Любой, кто способен видеть души, может вам сказать то же самое.
— Но при этом она сказала загадочную фразу, что она советует нам не умирать как можно дольше, а лучше вообще не умирать. Я не могу понять, что это значит. Почему нам нельзя умирать?
— Ну, это же совсем просто, — укоризненно сказала Милана. — Вы бы и сами могли легко догадаться, если бы взяли на себя труд хоть немного подумать. Смерть ведь не проходит бесследно. Во-первых, теряются воспоминания. Во-вторых, даже если вам удастся сохранить большую часть воспоминаний, вы всё равно не останетесь прежними. Воспоминания — это важная часть личности, но это далеко не вся личность, понимаете? Вы будете совершенно другими людьми, с иными характерами и привычками, просто будете помнить что-то о прошлой жизни, вот и всё.
А ведь это действительно имеет смысл — я вспомнил рассказ Драганы о человеке, который был профессором геометрии, а после перерождения стал музыкантом, и ни о какой геометрии и слышать не желал. А потом мне пришла в голову мысль: а я-то тот же самый человек, что жил в другом мире? А ведь похоже, что и в самом деле не тот — очень многое говорит о том, что здешний я очень сильно отличаюсь от того.
— Ну и в-третьих, у вас сейчас прекрасные возможности для возвышения, — продолжала она. — Вряд ли вам так же повезёт после перерождения. Согласитесь, вам будет совсем непросто идти по пути Силы, если вы родитесь обычным пахарем, а ваша жена — дояркой. Особенно в каком-нибудь неудачном месте вроде Польши или Валахии[10].
[10 — У нас и в наше время Валахия является частью Румынии.]
— Что-то это не сильно похоже на бессмертие, — печально заметил я.
— Я так и сказала, что это всего лишь подобие, а не истинное бессмертие, — пожала плечами она. — Вот когда вы станете способны переходить в духовную форму, тогда и сможете умирать без потери личности. Хотя там вас и без этого будет практически невозможно убить.
— А духовную форму можно уничтожить?
— Конечно, — утвердительно кивнула Милана. — Духов ведь так и убивают — просто выдавливают из них всю энергию. Кое-что, конечно, остаётся — дух уничтожается не до конца, и в принципе, может пройти путь сначала. Что будет в вашем случае, даже не представляю — возможно, вы и после духовной смерти сможете со временем возродиться вместе, но там ни от памяти, ни от личности ничего, конечно, не останется. Словом, Морена совершенно права — умирать вам не стоит.
— Я собрал вас сегодня, чтобы обсудить новое прибавление в активах семейства, — объявил я, обводя взглядом присутствующих, которые слушали меня с неотрывным вниманием. — Но сначала небольшое разъяснение.
