это место насквозь пропитано чувственным ароматом искренности.
Мы садимся на лавочку, я кладу голову ему на плечо. И впервые за всю жизнь я ощущаю гармонию внутри. Отпускаю страхи, позволяю волшебному моменту заполнить свое естество.
— На небе Шантары нет звезд, — говорю очень тихо, боюсь нарушить неповторимую атмосферу этого места.
— Легенда гласит, когда придет Бадрия, наше небо засияет ярче этих бриллиантов.
Наверное, если бы сейчас он рассказывал о технических особенностях строительства, или еще о чем-то подобном, я бы все равно слушала затаив дыхание. Неповторимый голос с чарующей хрипотцой в этом месте звучит особенно интимно.
— Расскажи легенду полностью, — немного приподнимаюсь, лицо волка сейчас спокойное, расслабленное, маняще красивое. Провожу пальцем по его губам. Как же хочется вновь ощутить их вкус. Никогда не думала, что буду так неистово желать поцелуев.
— Много веков назад Шантару создало солнце. Земля самых сильных оборотней, избранных. Где нет места слабости. Солнце питает нас и дает энергию, мудрость веками оберегать свою территорию. Владыку тоже выбирает солнце, никакого вмешательства извне. Когда оборотень входит в пик своего могущества, на его запястьях лучи солнца выжигаю символы, — он подносит руку к моему лицу. Беру ее двумя руками, рассматриваю оранжевую татуировку. Солнце и в середине волк, как живой, с горящими глазами. Кажется, он сейчас оживет, настолько реалистичный, прорисована каждая черта на мордочке. — Титул не передается от отца к сыну. Каждого нового Владыку выбирает солнце. И далеко не каждый оборотень может быть принят Шантарой. Многие, волки, искавшие тут свое пристанище, были сражены неизвестным недугом и убегали прочь. Это продолжается и по сей день. Только самые сильные воины достойны ласки солнца.
Глажу его руку. С одной стороны, это как бальзам на расшатанные нервы с другой — пробуждение внутреннего вулкана.
— Но как я понимаю, не все идеально?
— Шантара — это пламя. И если у огня нет сдерживающих факторов, он разрастается все сильнее. Наша кровь горит, и постепенно выжигает в волках многое. Персональная пылающая пустыня, в которой нет и капли прохлады. Нет баланса. Должно быть нечто, что будет держать пламя в узде, — медленно перебирает мои волосы.
— Но я вроде бы не заметила, очень сильной температуры твоего тела. Да ты горячий, но я ведь не сгорела, прикасаясь к тебе. Точно так же и другие оборотни, что спокойно взаимодействуют с нашими девушками. К людям, я так понимаю, Шантара благосклонна и их принимает?
— Огонь бурлит внутри. А температуру тела с годами мы научились контролировать. Иначе внутреннее пламя превратило бы нас в пепел. Ты права, Шантара приветствует кровь человеческих самок. Это немного разбавляет пламя в нашей крови, чем делает наш род сильнее, — его рука двигается к моему уху, прикосновения едва уловимые, невесомые, но от них моя кровь начинает закипать. Будто я сама стала ощущать живой огонь Шантары.
— Хорошо, как с этим всем связана статуя женщины, которая и не существовала даже?
— Вернемся к истокам, — рука блуждает по моей шее, — Когда солнце сотворило нашу страну, тут не было ничего. Абсолютно все наши предки выстраивали сами. Они тратили на это всю энергию. Защищали территорию от врагов. Система строится на полном и беспрекословном подчинении. Считается, что Владыку ласкает солнце и направляет его решения в верное русло. Но жар он не только распаляет, он сжигает. Так у наших волчиц пропало желание спариваться и материнский инстинкт. Они жаждали быть наравне с самцами. Хотели равноправия и отказывались оберегать домашний очаг. Участвовали в сражениях бок о бок. Вскоре изменилась и их внешность, становилось все сложнее в человеческом облике отличить самку от самца. Волки же жаждали продолжения рода, спаривания, это помогало им усмирять огонь внутри. Получился диссонанс. И даже если самок принуждали к семейной жизни под угрозой казни, на свет появлялись слабые дети, которые не приживались в Шантаре. И их приходилось отправлять в другие страны, дабы хоть так сохранить их жизни. Было и много смертей в младенчестве. Самки и самцы находились на разных полюсах и никак не желали взаимодействовать друг с другом.
— И это продолжается до сих пор? Ваши женщины так и не желают обзаводиться семьей?
— Верно. Проблема с годами не исчезла. Но она уже не стоит так остро, мы научились взаимодействовать. Бывают случаи, когда наши волчицы соглашаются на сношения, и даже вынашивают дитя, но после, они мгновенно теряют к нему интерес. Материнский инстинкт выгорел в них дотла. А вот в наших самцах, до поры до времени слишком сильна была тяга к семье, к истинным самкам. Зов, подогреваемый энергией солнца, был безудержным и неукротимым. Тогда как в волчицах он выгорел напрочь. Владыка, правивший в те времена, посоветовался с шаманами и принял решение избавить волков от мучений, обрезать при рождении связь с истинной, а вместе с ней и любые эмоции, испытываемые к самкам. Оставив только животную похоть, не подкрепленную ненужными эмоциями. Такой уклад не затуманивал рассудок воина и позволил сосуществовать нам в относительной гармонии с волчицами. А если волк примет решение обзавестись потомством, то он выберет себе человеческую самку, подходящую по здоровью и другим нужным ему параметрам, руководствуясь логикой, а не чувствами.
— Звучит все ужасно. С какой стороны ни посмотри, — в горле стоит горький комок, — Наши женщины, как вещи для плотских утех и сосуды для вынашивания детей. А отношения между волками и волчицами… у меня нет слов, — мотаю головой из стороны в сторону. — Да, ты только укрепил мои убеждения, Шантара — варварская страна.
— Провидец, живший во времена жестокого противостояния самок и самцов, предрекал, что это мера временная, — он говорит также тихо и проникновенно, словно не замечая злости в моих словах. — Настанет час, когда луна остудит жар солнца, принесет с собой гармонию и навсегда изменит мир Шантары. Имя ей — Бадрия.
— То есть он просто сказал? Ничем не подкрепив свои… ммм… видения? И откуда взялась эта статуя? — Алифар укладывает мою голову себе на колени.
Не сопротивляюсь. Я все еще нахожусь под действием этого места, хоть в мозгу отчетливо пульсирует осознание — отсюда надо вырываться. Бежать без оглядки. Мне никогда не понять и не принять эти устои. Нет, конечно, в каждой стране есть свои порядки, законы. Но для меня это неприемлемо. Тут отсутствует понятие семьи, я не верю,
