Зебрина тем временем будет гнить в тюрьме, Лола — напиваться до розовых слонопотамов, а Белоснежка, Ариэль и Чарли Куинн сами сразятся с Денницей за "Чистилище", и полягут в неравном бою.
Я сделал глубокий вдох и взял горгониду за обе руки. А потом встал на одно колено и посмотрел на девушку снизу вверх.
— Дорогая Пенелопа, — сказал я. — В этот торжественный день, хочу попросить тебя... Чтобы ты меня отпустила. Я тебя недостоин. Нет, честно. Всё время где-то шастаю, за кем-то гоняюсь... Потом за мной кто-то гоняется. Зачем тебе такой муж? Единственный, кто может составить твоё счастье — стоит сейчас за этой дверью.
Пенелопа сморщила носик.
— Знаешь, Макс, я думала, ты умнее.
— Чего?..
— Ну, я думала, ты понимаешь, что нужен только для того, чтобы позлить Одиссея.
Оппаньки.
— П-правда?
Красавчик, Макс. Такого лоха из себя выставил.
— Ну конечно, дурачок. Денница сказал, что так поступают все нормальные девушки.
— Стравливают кавалеров?..
— Умеют ценить себя, — Пенелопа задрала подбородок. — Я — не разменная монетка в разборках мужчин. Хотят получить меня — пусть напрягаются.
Ирония была в том, что она ДАЖЕ НЕ ВИДЕЛА в своих словах никакого противоречия.
— Рад, что ты понимаешь, что делаешь, — поздравил я горгониду, нисколько не сомневаясь, что сарказма она тоже не заметит.
— О, так мило... — Пенелопа наклонилась, чтобы поцеловать меня. По-братски, в щечку.
И конечно же, в этот самый момент дверь распахнулась.
На пороге стоял Одиссей.
Я тут же вскочил и отпрыгнул от горгониды подальше.
— Пенни, — попросил я. — Скажи Одиссею то, что говорила сейчас мне. Пожалуйста.
Горгонида прищурилась и посмотрела сначала на Одиссея, а затем — на меня.
— Ты точно этого хочешь, Макс? — спросила она.
— Стопудово.
И я многозначительно задвигал бровями в сторону Одиссея. Оранжевых всполохов в глазах горгонида становилось всё больше.
— Ну... — Пенелопа прикусила пухлую нижнюю губку. — Раз ты так настаиваешь...
— Да, Пенни. Пожалуйста.
— Ну ладно...
Теперь она смотрела только на Одиссея. А потом упёрла руки в бока и заявила:
— Макс только что сделал мне предложение и я согласилась выйти за него замуж.
Лицо Одиссея, к моему удивлению, осталось бесстрастным. Словно было высечено из камня.
Он только сложил руки на груди — в его исполнении даже этот безобидный жест выглядел внушительно, — и посмотрел на меня.
— Это правда? — вопросил он со скорбной интонацией учителя, которому в портфель подложили дохлую крысу.
— Да.
Я ответил так твёрдо, как только мог. А что?.. Шантаж — это игра, в которую могут играть обе команды.
А потом подошел к Пенелопе, и подпрыгнув, с размаху влепил ей в губы сочный поцелуй. Горгонида не уклонилась.
Она застыла, как соляной столб, и только хлопала длиннющими ресницами.
Наверняка у девушки был свой сценарий: она скажет, что согласилась выйти за меня, я буду всё отрицать, Одиссей бросится в драку...
Дальше сценарий может разниться: горгонид меня прикончит — и тогда Пенелопа объявит его героем и они помирятся.
Горгонид меня прикончит — и тогда Пенелопа обвинит его в излишней жестокости и продолжит с удовольствием третировать.
Дальше придумайте сами. Но финалочка, я думаю, будет одна и та же: пара горгонид мирится и живёт долго и счастливо, а я, грешный, лежу в канаве и белых тапках, ко всему безучастный.
Меня это не устраивало.
А кроме того: терпеть не могу, когда меня используют, как безвольную пешку.
Но Одиссею я тоже хотел помочь. В конце концов, мы с ним только что вступили в братство курящих!
Наверняка вы тоже в таком состоите. Братство курящих в подъездах: вы делитесь сигаретами, обмениваетесь понимающими взглядами, молча, глядя в сторону, пускаете дым в приоткрытое окошко, а потом расходитесь. Но ведь всё ясно без слов! Между вами устанавливается СВЯЗЬ.
То же самое происходит в клубах, ресторанах, офисных зданиях — нужное подчеркнуть. Между курящими возникает ДОВЕРИЕ.
Вы — в одной команде. И будете защищать друг друга до последнего вздоха.
А потом бросите окурок и пойдёте своей дорогой.
И вот, пока Пенелопа хлопала глазищами, в шоке от моего поцелуя, я повернулся к горгониду и многозначительно пошевелил бровями.
И он понял! Ведь между нами всё ещё была СВЯЗЬ.
Одна бровь Одиссея еле заметно сдвинулась — как тектоническая плита, которая медленно, эпоха за эпохой, сползает в океан... Я расценил это, как добрый знак.
И повернулся к Пенелопе с широкой улыбкой.
— Тыковка, подготовку свадьбы оставляю на тебя — ведь вы, цыпочки, любите заниматься подобной ерундой... А саму дату назначим позже — мы ведь никуда не спешим, верно? Платье выбери сама — недорогое, можно со скидкой по уценёнке. Какой смысл тратиться, если ты его наденешь всего один раз — да и то, ненадолго... Гостей тоже не приглашай — я тебе не олигарх, кормить целую ораву. Отметим прямо здесь, в "Затычке". И да, кстати: на свадебное путешествие можешь не рассчитывать. У меня дела.
— Но... — горгонида наконец пришла в себя. — Одиссей тебя убьёт!
Я поднял одну бровь.
— С чего бы?..
— Он тебя вызовет. Как жениха!
Я захлопал глазами.
— Тыковка моя, но ведь я сделал тебе предложение! И ты согласилась. А значит, это уже совсем другой коленкор... Из ПОТЕНЦИАЛЬНОГО жениха я превратился во вполне конкретного без пяти минут мужа. А значит, все остальные, в том числе и Одиссей — тихо плачут в уголочке. Концерт окончен, толстая тётя спела и все могут расходиться по домам.
— Макс прав, Пенелопа, — веско кивнул Одиссей. — Пока ты не приняла решения, я ещё мог на что-то рассчитывать. Но ты выбрала другого... И кто я такой, чтобы мешать твоему счастью?
— Банкет, кстати, за твой счёт, — вставил я. — Ты же знаешь: я только что лишился клуба и не располагаю лишними активами на бесполезные гулянки.
Пенелопа вперила в меня ненавидящий взгляд.
Я почувствовал, как немеет лицо, как по ногам, начиная от пяток, ползёт каменный холодок... А потом пожал плечами и стряхнул невидимую пылинку со своего рваного пиджака.
— Даже не пытайся, тыковка моя. Я приобрёл парочку амулетов, так что ни твои взгляды, ни твои прелести на меня больше не действуют.
Фух, надеюсь, они ничего не заметили...
