себе.
– И даже нашел кого-то. Знаете, туристов приезжает много, но не сюда. Здесь, во-первых, ничего интересного нет…
– Кроме драконов?
Томас вспомнил зубастую пасть, из которой на него пахнуло дымом. И чешую, и гребень, с виду острый… знакомство с драконами? Так себе идея.
– Именно.
– К слову, почему?
– Когда-то эти земли принадлежали Эшби. А мои предки не слишком жаловали чужаков. Потом, позже, оказалось, что основной поток идет мимо нас. Когда правительство сделало здесь заказник, то город подпал под ограничение. Здесь просто-напросто запрещен туризм как таковой, но порой егеря проводят любопытствующих.
Проводят.
Томас кивнул, соглашаясь. И подумал, что зря не взял фотоаппарат. Хотя, конечно, на черно-белом снимке дракон поутратил бы своей красоты, зато память осталась бы. Сейчас расскажи кому, так и не поверят.
– Услуга, как он выразился, эксклюзивная, для тех, кто может позволить себе заплатить.
– А он тоже мог… к драконам?
– Тропы-то он знал. Кто из местных не знает? – Ник потер подбородок, на котором проступила светлая щетина. – Но вот к драконам соваться опасался.
– На Уну рассчитывал?
– Именно. Она любила брата. И редко ему отказывала. Но не в тот раз. Я точно не знаю, что случилось. Подозреваю, что Вихо решил не договариваться с Уной, а просто поставить ее в известность. И напоролся на отказ. Драконы для Уны куда важнее капризов брата. А он не понял. Обиделся. Уехал. И пропал. Сперва я даже решил, что он просто исчез, как это бывало прежде. Да и бури случались. Но они не были неожиданными. То есть для чужаков-то были, но откуда у нас чужакам взяться?
Вот именно, что неоткуда.
– Но после бури появилась Уна. Спросила, не у меня ли Вихо, сказала, что они поссорились. Из-за драконов. И девушки, которую он хотел к этим драконам отвести. Та была пьяна, и Уна отказала. А Вихо… он плохо переносил отказы. Особенно от нее.
– Почему?
– Специфика воспитания. Их мать внушала ему, что только его желания что-то да значат. Он мужчина. А мужчина в семье айоха главный, и неважно, насколько он придурок.
– То есть ты полагаешь, что Вихо был придурком?
– Форменным, – Ник вновь сцепил руки. – Особенно когда дело доходило до Уны. Он… как бы это выразиться… он полагал ее своей собственностью. Порой меня это злило.
Но настолько ли, чтобы убить?
И не могло ли статься, что в тот вечер при разговоре с сестрицей Вихо сорвался? Может, руки распустил? Или еще что? Хватило бы этого, чтобы разозлить Ника?
И достаточно ли было этой злости, чтобы убить?
– Она пыталась дозвониться до матушки, но связь здесь по-прежнему так себе. Особенно когда буря… вечно провода рвет. Я заехал к миссис Саммерс. Она была уверена, что Вихо у меня. Но он не появлялся!
Его голос заставил официантку обернуться. Впрочем, поняв, что драки не предвидится, она лишь плечиком дернула и вновь вернулась к замусоленному журналу.
– Я организовал поиски. Пришлось использовать имя Эшби. Вихо… он был беспокойным. И шериф не собирался усердствовать. Какой айоха заблудится в пустыне? И какой местный, даже пьяный, сунется в пустыню в преддверии бури?
Вот именно.
– А девушка?
– Что? – Ник моргнул.
– Девушка, – повторил Томас. – Ты сказал, что он был с девушкой. Что с ней стало?
И не удивился, когда Ник ответил:
– Понятия не имею. Из наших никто не пропадал.
Матушка привезла шторы.
Светлые в тонкую коричневую полоску. И скатерть. И половички, которые легли на скрипучие полы так, будто всю жизнь в доме и провели.
Исчезла пыль с полок.
А в доме запахло едой. Нормальной. И запах этот, как ни странно, примирил меня с матушкиным присутствием в доме.
Она же обживалась.
И дело отнюдь не в шторках, которые вяло шевелились на ветру. И не в фарфоровой вазе, принявшей букет полевых цветов. Не в посуде, заполонившей вдруг кухню.
У меня точно не было этих вот голубеньких тарелочек с каймой. И супницы. И… и еще какой-то ерунды.
Дело в самом матушкином присутствии, в том, как она держалась – уверенно и спокойно, будто не замечая моего недовольства.
– Дорогая, ужин почти готов. Мой руки. И переоденься, будь добра. Я приготовила платье.
Платье. Конечно. Шерстяное. С узким корсажем и пышной юбкой. Цвет вот темно-винный, насыщенный. Поясок. Узорчики по подолу. Я потрогала это великолепие и руки убрала.
Нет уж… куда мне здесь платье?
– Если тебе не нравится, я отошлю. В шкафу висит костюм.
В шкафу царил удручающий порядок. Я коснулась рубашек, которые теперь висели на плечиках и по цвету, от светлых к темным. Ткнула пальцем в стопку маек. И закрыла дверь:
– Зачем ты это делаешь?
– Что именно? Навожу порядок? Мне показалось, что у тебя нет времени, вот я и решила помочь. Чем еще заняться одинокой женщине?
Она была красивой, моя мама. Даже для белых людей, у которых имелись свои представления о красоте. Но… да, я слышала, как ее обсуждали. И гадали, почему она не найдет себе кого-нибудь. Она ведь могла бы… от отца ей достался дом. И не один. Отец не доверял банкам. Может, оно и правильно. Главное, что деньги он вкладывал в недвижимость, а ее сдавал, что позволяло неплохо жить и ему, и вот теперь матушка не бедствовала.
– Какая ты у меня упрямая, – вздохнула она. – Но руки хотя бы помоешь?
Помою.
В пещерах водятся не только драконы. Да и душ я приняла, смывая пыль, грязь и раздражение, которое сидело где-то внутри вместе с обидой.
Где она была со своей заботой, когда появился Билли?
Нет, ладно, не когда появился. Тогда бы я ее и слушать не стала, признаю честно. Но потом, позже? Неужели не знала, что мне помощь нужна?
Неужели не понимала? Или тогда я ей была не нужна, как не нужен стал отец в последние годы его жизни?
Нет, матушка никому не позволила усомниться в своей любви и преданности, но вся ее забота – кресло, плед и морфий, которого было больше, чем нужно, – фальшь.
И тогда получается… Что ей надо?
Я выбралась из душа. Вытерлась. Обошла платье, которое так и лежало на кровати, дразнило меня вышивкой и посеребренными пуговичками, и открыла шкаф.
Чистые брюки. Майка. Рубашка. Рукава я закатала, застегнула пару пуговиц, перекинула косу и, заглянув в осколок зеркала, приклеенный к двери шкафа, кивнула. Ничего не изменилось.
– Рагу. Острое, – матушка поставила тарелку и себе тоже.
Хлеб в плетеной корзинке. Соус. Соусница. Вилки и ножи.
