было бы легче, не пять штурмов за день, например, бы было, а два, и их мы явно смогли бы отбить. А значит, у нас бы было время, пока подойдет Андрос или отряд из Мелитены.
— Понятно, значит, нужен штурм сегодня? — медленно проговорил я.
— Было бы неплохо, но вряд ли, — усмехнувшись, ответил Амон.
— А у нас кто-нибудь по-ихнему разумеет? — и я кивнул в сторону персов.
— У Сергия, кажись, в десятке есть знаток, а тебе зачем? — с вопросом на меня посмотрел Амон.
— Надо, — а на мое лицо вылез оскал.
Юрий начал раздавать приказы и назначать дежурные десятки.
Спустившись со стены, я направился в свой закуток, в свою лекарскую.
Зайдя, поднял медное блюдо и взглянул в собственное отражение.
На меня смотрел молодой парень с пшеничным цветом волос и аккуратной подстриженной бородкой, да, я уже не тот юнец, каким был, когда только попал в этот мир.
— Эх, ты назначен быть героем, добровольцев нынче нет, — прошептали мои губы.
И куда я опять лезу? Мало мне было прошлого геройства, контузия и три осколка, а после и инвалидность. Да и черт с ним, зато парни живыми остались, они в госпиталь не один раз ко мне приходили, да и после звонили, и вот я вновь лезу посмотреть в глаза смерти и поставить свою жизнь на кон.
Да похрен, я уже все равно все решил. Да и помирать вовсе не рвусь, есть шансы вернуться живым.
Может, броню надеть? Не, это совсем неправильно будет.
Я достал из мешка белую рубашку с вышивкой на шее и на рукавах, мама позаботилась.
Мне даже почудилось, что рубашка пахнет ей, домом.
Надев рубаху, я решил надеть еще и очелье[1] под волосы, чтобы не мешались.
Оно тоже было украшено вышивкой. А на плечи накинул обычный коричневый плащ.
Пояс боевой еще прадедом дареный, эх, красота. Справа в проушину был вставлен мой топор. А слева в ножнах покоился меч.
Так, что-то еще? Точно, копье, небольшое, для пехотинца, мне в самый раз.
— Яромир, — в палатку шагнул молодой солдат, — пентеконтарх Амон прийти к тебе и сказал, что я нужен.
— Правильно сказал, тебя как звать-то?
— Димитр, — ответил он, с любопытством меня разглядывая.
На вид он был чуть старше двадцати, короткая стрижка и небольшая борода, одет в латы.
— И их речь ты разумеешь и перевести сможешь?
— Ну да, — он спокойно мне ответил, продолжая разглядывать вышивку на рубахе.
— В общем, со мной пойдешь, если скажу стоять — стоишь, если скажу бежать — бежишь, понял? — я серьезно на него взглянул.
— Ага, — он кивнул, — а куда пойдем?
— Конечно, к персам, — и на моем лице вновь выполз звериный оскал.
— Как к персам, зачем к персам? — на лице Димитра появился небольшой испуг.
— Они сюда ехали, возможно, даже спешили и сейчас под стенами крепости стоят и ждут, что мы выйдем и поздороваемся с ними, а мы все не выходим. Неправильно это, негоже. Не будем их заставлять ждать и дальше.
— Мне думается, что ты ошибаешься, и они вовсе нас не ждут, это будет лишнее, — пролепетал Димитр.
— Так даже еще лучше, они не ждут, а мы придем, давай за мной, — и я вышел из лекарской, направившись к воротам. Немного повернув голову, я увидел, как Димитр понуро тащится за мной, а его губы что-то шепчут. Молится, видимо.
А мы все ближе приближались к воротам. Возле которых находился десяток бойцов в полной броне.
— Стой, вы это куда? — вышел вперед один из солдат.
— Туда, — ответил я и обошёл солдата.
— Стоять, я приказываю, — нарисовался десятник. А солдаты направили копья в нашу сторону.
— Приказывать мне может только Андрос, ушли с дороги, пока можете, — я старался оставаться спокойным, но нервозность уже начала во мне проскальзывать.
— Я всегда знал, что вы трусы, при опасности бежите, словно шакалы, — с презрением выдал десятник.
Ну, сука, ты чего такой разговорчивый-то?
— Пасть-то свою поганую захлопни, пока говорить можешь, выкидыш аборта. Я, когда вернусь, тебе устрою лечение через все дырки, даже если ты полностью здоров. А теперь пшли вон, — я глянул на солдат.
Они не сдвинулись с места, и я выпустил силу ветра, они посторонились. Так что пришлось скидывать все запоры самому и открывать калитку в воротах.
— И когда я вернусь, чтобы открыли, иначе снесу ворота, вы поняли? — я обвел солдат злым взглядом. — За мной, Димитр, — и я шагнул вперед.
До персов было где-то чуть больше километра, удобно расположились, вся крепость видна, я уверен, что они уже выслали патрули вокруг крепости, чтобы никто не убег или не ударил по ним. Я оглянулся, а с башни вовсю поднимался дымовой сигнал.
— Все будет хорошо, мы сегодня еще вернемся обратно, — я попытался подбодрить Димитра.
Все же десятник подпортил настроение.
— Не уверен, я даже не понимаю, что ты задумал, — с опасением ответил мне парень.
— Да что тут понимать, сам все увидишь, только переводи.
Я шагал по дороге, стараясь держать спину, а морду лица сохранять уверенной, хотя внутри самого потряхивало. Пыль с земли поднималась облачками, а солнце жарило вовсю, я чувствовал, как по виску катится капля пота, да и спина вся взопрела, что не доставляло мне комфорта и душевного равновесия.
Взглянув на небо, я попытался вспомнить старый стих, но в памяти всплывала только одна строчка.
А по небу плывут облака…
— О, кажется, нас заметили, — выдал Димитр, отвлекаясь от воспоминаний, и рукой указал на пятерку всадников, которые выдвинулись в нашу сторону.
Я же обернулся, от крепости мы отошли метров на двести, может, чуть больше.
— Нет, нас заметили сразу, а прореагировали только сейчас, — усмехнувшись, ответил я.
— Почему? — с непонятной интонацией спросил он.
— Ждали, — философски ответил я.
— Чего? — он пытался понять.
— Нас, пока подойдем поближе.
Я сделал еще пару шагов и остановился.
Слева за плечом точно так же замер Димитр. Он не боялся, он опасался, и чувствовалось, как от него исходит любопытство. Он пытался понять и осознать, что мы делаем, что я задумал, но не мог, ведь это не могло вписаться в его картину жизни. Ромеец, что еще сказать.
А я ведь все же варвар и дикарь, и нас так продолжали называть западные партнеры и в двадцать первом веке.
Может, действительно есть в нас что-то эдакое, варварское из глубины веков, что они потеряли, чего они не понимают и боятся?
Возможно, так и есть.
Я ведь варвар и язычник и молюсь своим богам.
Нагнувшись, я сорвал зеленую травинку и закинул ее
