размером с мою голову), и он не был связан. Так что шансы мои были невелики, а репутация, и так невысокая, скатилась бы на самое дно.
Поэтому я решила попробовать как-нибудь в другой раз, позволила заклеить мне рот, нацепить на голову мешок и уложить в багажник.
— Дорога долгая, но мы будем останавливаться каждые два часа и проверять, все ли у тебя в порядке, — пообещал мне Кайл.
— А если будешь рыпаться, я тебе втащу, — сказал Дон.
— Ммм, — ответила я им обоим.
Еще сочтемся.
***
Лежать в багажнике было скучно, поэтому я стала изобретать планы спасения.
Вот железная скоба, об нее можно перетереть скотч и освободить левую руку. Потом можно сломать спинку заднего сиденья, ворваться к ним в салон и спровоцировать автокатастрофу, в которой они получат страшные увечья, а я уцелею и смогу уйти. Правда, в этот момент они, скорее всего, будут пристегнуты, а я — нет, и кто из нас получит страшные увечья, это большой вопрос.
Я была относительно спокойна. Ну, насколько вообще можно быть спокойной в такой ситуации. Пророк, скорее всего, это Питерс, требовал, чтобы меня привезли к нему живой, это значит, что убивать меня прямо сейчас никто не будет. И даже если это только для того, чтобы меня лишил жизни сам Питерс, до этого момента у меня остается какое-то пространство для маневра.
Главное — не пропустить свой шанс. Возможно ведь, что этот шанс станет единственным.
Драться с этими парнями у меня не было никакой возможности. Даже если бы против меня стоял только один из них, а у меня были бы обе руки, и я пребывала бы на пике своей физической формы, наши антропометрические параметры все равно были слишком разными. Для таких случаев люди и придумали пистолеты…
Если бы я еще точно знала, сколько нам ехать…
***
Видимо, незаметно для себя я все-таки заснула, потому что в какой-то момент снова обнаружила себя парящей в сливном коллекторе, а напротив меня висело зловещее лицо Пеннивайза.
— Добро пожаловать домой, девочка Бобби, — сказал он. — Какого цвета шарик ты хочешь, красный или синий? У меня есть красный, у меня есть…
— Это теперь что, каждый раз так будет? — спросила я.
— Именно так, — подтвердил он. — Каждый раз закрывая глаза ты будешь оказываться тут, с нами. Летать тут, с нами. И это будет происходить до тех пор, пока ты не останешься здесь навсегда.
— Ну, если вспомнить, что ждет меня там, наверху, это не такой уж и плохой вариант, — сказала я.
— Навсегда — это вечность, — сказал Пеннивайз, явно не услышав моих слов. — И эту вечность ты проведешь со мной. Будешь парить тут, внизу.
— Я же сказала, меня устраивает.
— Да? — он выглядел не удивленным, а, скорее, озадаченным. — Это ведь мой мир, и здесь я могу делать с тобой все, что захочу.
— А вот и нет, — сказала я. — Ты нереален. Ты — всего лишь голос в моей голове.
— А кто сказал, что голоса в твоей голове нереальны, девочка Бобби? — спросил он. — Ты вольна думать, что я не существую, но боль, которую я могу тебе причинить, вполне реальна.
Его пальцы стали удлиняться и превратились щупальца, обвившие мои руки и ноги. На щупальцах были присоски, как у осьминога, и я чувствовала, как они прилипают к моей коже.
— Я могу выпить всю твою кровь, девочка Бобби, — сообщил Пеннивайз. — А потом выплюнуть ее обратно. И сделать так десять тысяч раз.
— Похоже, что тебе здесь довольно одиноко, — сказал я. — И времени свободного просто уйма.
— Похоже, что ты больше не боишься меня, девочка Бобби, — ответил он, подражая моему тону. — Это огромная ошибка.
— Подожди минутку, — попросила я. — У меня вторая линия.
***
Процедура мне была уже знакома: крышка багажника, чьи-то руки, мешок, сдираемый с губ скотч, горячий асфальт под ногами. На этот раз я даже умудрилась не упасть.
— Как ты? — спросил Кайл.
— Чудесно, — сказала я. — Лучший сервис в моей жизни.
Судя по положению солнца, прошло куда больше двух часов, и дело близилось к вечеру, но пейзаж вокруг поменялся не сильно. Степь от горизонта до горизонта, пыль, скудная растительность, никаких следов присутствия человека, если этих двоих не считать.
— Тебе что-нибудь нужно?
— Да, — сказал я. — В кустики.
— Так иди.
Я потрясла руками.
— Со всем этим будет затруднительно, — сказала я.
— Справишься, — сказал Дон.
— Да как? Хотя бы ноги освободите.
— Ладно, — Дон достал нож и разрезал скотч на моих джинсах.
— Руки тоже было бы неплохо, — сказала я.
— Обойдешься, — сказал он. — Иди, пока я не передумал.
— Ну, это ж не моя машина, — сказала я. — И химчистку я тоже оплачивать не буду, если что.
Я побрела куда-то в прерии, загребая теплый песок босыми ногами. С укрытиями тут было неважно, густая растительность отсутствовала, а ландшафту не хватало изгибов.
— Хватит! — крикнул Дон, когда я отошла метров на пятьдесят. — Делай свои дела и возвращайся!
— Хотя бы отвернитесь, — потребовала я. — Да ладно, ребят, куда я здесь денусь-то?
Они отвернулись, и мне кое-как удалось стянуть джинсы и сделать свои дела.
Итак, у меня есть свободные ноги и пятьдесят метров форы. А у них есть машина.
На местности никаких укрытий, никакого человеческого жилья, до которого были бы шансы добежать в надежде получить помощь. И если я попробую, и у меня не получится, они, скорее всего, еще и изобьют меня после того, как поймают.
Нет, это еще не тот шанс.
Я побрела обратно.
В нескольких шагах от меня в пыли что-то тускло сверкнуло, и это заставило меня приглядеться. Обломанное лезвие ножа, длиной около десяти сантиметров. Ржавое, пыльное, но…
Я сделала вид, что споткнулась, упала на живот, схватила лезвие, и, неуклюже поднимаясь, спрятала его в карман джинсов. Прикрыла его руками, чтобы содержимое кармана не особенно бросалось в глаза.
Тщетно.
Едва я вернулась к этим двоим, как Дон поинтересовался, что это у меня там.
— Где?
— В кармане, — одной ладонью он отвел мои руки в сторону, второй залез в карман. — Железка, надо же. Хотела пырнуть меня этой железкой?
Вот такая я неблагодарная скотина. Хотела пырнуть их обоих после всего того, что они для меня сделали.
Я внутренне собралась, ожидая удара, но вместо этого он достал нож и разрезал скотч на моих руках. И швырнул злополучной обломок мне под ноги.
— Давай, — предложил он. — Один на один. Если ты сможешь меня хотя бы поцарапать, клянусь, я тебя отпущу.
Врет, равнодушно отметила
