пальца. После этого я пододвинул вплотную листок с Наташиным отпечатком и услышал, как иной начал что-то шептать.
А буквально через секунду его глаз сверкнул белым и палец поставил кровавый крестик на рунах и засохшем отпечатке. После этого страничка начала стремительно истлевать, словно сгорая без огня. И в этот момент я явственно почувствовал, как по моему затылку расплылось тепло, обозначающее что произошло нечто очень хорошее.
Мне сразу захотелось взять телефонную трубку и позвонить Наташе, но я остановил себя.
— Это всё? — спросил я, при этом подметив что вечно розовощёкое лицо Ювелира резко побледнело.
— Да, всё. Она и её мать больше никак со мною не связаны — подтвердил он.
— Это хорошо — удовлетворённо сказал я и указал на стопку разноцветных книжечек. — А что обозначают эти цвета блокнотов?
— Белая, я уже говорил. Всех, кто там записан я со временем отпущу. Жёлтая, самая тонкая, там те, кто очень полезен и их освобождение под вопросом. Красная, самая толстая, это те, кого отпускать уже поздно. Все они давно умерли, разумеется от старости. Синяя, это книжка для тех, кто скоро умрет и прерывание контракта, может вызвать паралич, инсульт, инфаркт или мгновенную смерть. А чёрная, вторая по толщине, это преступники, которых мне отдал для использования, тайный совет при президиуме ЦК КПСС.
— А если все книжки сжечь? — поинтересовался я.
— Это так не работает — ответил иной и ехидно улыбнулся. — Во-первых они не сгорят, даже если их засунуть в доменную печь, а во-вторых я могу провести небольшой ритуал и все они, даже увези их на иной континент, мгновенно вернутся ко мне.
— Ну значит нам придётся сегодня хорошенько поработать — сменив тон, угрожающе заявил я и отложив три книжки в сторону, взял в руку белую и жёлтую.
— Ведьмак, что ты имеешь ввиду? — спросил Ювелир с настороженным подозрением.
— А вот что имею, то и введу — ответил я и зло улыбнулся. — Я же говорил, что так просто всё это не оставлю и тебе придётся заплатить за всё что ты сделал. Иначе если тебя не наказать, то ты светлый выродок так ничего и не поймёшь. А теперь начнём.
Открыв первую страничку белой книжки, я зачитал имя и фамилию попавшего на крючок человека, а затем зачитал имя и возраст его ребёнка и какую должность занимает заключивший контракт. Поняв, чего я хочу, Ювелир начал яростно вращать единственным открытым глазом.
— Нет, я этого делать не буду. Можешь меня хоть бить, хоть резать — заявил он уверенно.
— А зачем же мне тебя самому резать, я же тебе не тёмный какой-нибудь. Я сделаю кое-что поинтереснее — сделав таинственное заявление, я откинул крышечку прикрывавшую его правый глаз и вытащив монокуляр поднёс его к раскрытому значку. Затем взял в руку бутылку и погрозил ею иному. — Ювелир, ты же хотел узнать, как я выбрался из бутылки, вот тебе в случае отказа сделать то что я прошу, представится шанс — это проделать самому. Со своей же стороны я обещаю, что поставлю бутылку в прохладное место, подальше от прямых лучей солнца и даже закупоривать её не буду.
Лицо иного исказилось от ужасного предчувствия, и он попытался закрыть веки правого глаза, но у него это конечно же не получилось сделать, ибо они были закреплены в специальных медицинских зажимах, используемых офтальмологами. Затем он попытался дергать сковывающие ремни, но и это ему ничего не дало.
Как я сразу заметил, едва войдя в мастерскую, все инструменты и оборудование находящееся здесь было в идеальном состоянии и надёжно на тысячу процентов. Именно этим я и воспользовался, когда ко мне в голову пришёл план праведной мести.
Нет, даже под угрозой стать узником бутылки, иной сразу не согласился выполнить мои требования. Сначала он обругал меня на неизвестном мне языке, затем пообещал, что я за это поплачусь и только потом поняв, что это неизбежно, согласился поработать клерком, закрывающим кровавые контракты.
В белой книжечке было около семидесяти фамилий, так что процесс затянулся почти на час. И каждый раз, когда окровавленный палец Ювелира зачёркивал очередную руну с отпечатком и страница истлевала в прах, по моей душе растекалось тепло, сообщающее что я делаю нечто хорошее. К тому-же я буквально чувствовал, как существующий во мне мизерный резервуар, предназначенный для хранения пойманной в эфире энергии, каждый раз немного увеличивается. Получалось что мне как невольному посреднику участвующему в ритуалах, тоже что-то перепадало.
А вот с самим иным всё было иначе. Его явно коробило. Очень нехотя Ювелир выполнял то что ему приказано, но я видел, как по его лицу течёт холодный пот. Кроме этого, в тот момент, когда книжка подошла к концу, я заметил начавшие проявляться мимические морщинки.
С белой книжкой было покончено, и она вскоре истлела полностью, вместе с не до конца оформленным контрактом доктора Каца. После этого я дал Ювелиру пять минут отдохнуть и раскрыл жёлтую.
Увидев её иной снова попытался дать отпор приводя аргументы что эти люди ему очень нужны. Я же не стал с ним спорить, и просто напомнил год и дату отмены крепостного права на территории Российской Империи.
После этого он нехотя сдался и процесс отпущения живых душ на все четыре стороны продолжился. Правда на самых последней десятке страничек иной снова заартачился, начав пенять что у него кончаются силы. Однако, я мигом почувствовал, что он не искренен и не повёлся на уловку. Так что дав ему несколько минут на отдых, заставил его продолжить.
В результате, управившись за три часа, мы закончили. Жёлтая книжка рассыпалась в прах, и я невольно посмотрел на блокноты, оставшиеся лежать на стойке для инструмента. Проследив за моим взглядом, Ювелир беспомощно замычал.
За время ритуала, он явно постарел лет на десять не меньше и теперь из немного полноватого, пышущего здоровьем, тридцатилетнего крепыша, с вечно розовыми щёчками, превратился в поджарого, сорокалетнего мужчину с глазами умудрённого опытом старика.
— Нет, эти книжки трогать нельзя — твёрдо заявил он и я увидел оскал, появившийся на его лице.
— Ну рас нельзя, значит и не будем — проговорил я и отложил книжечки на полочку. — С мёртвыми и теми что при смерти лучше не связываться, а с осуждёнными советом при президиуме ЦК КПСС, так и подавно.
— Ведьмак, ты за всё ответишь — устало посулил Ювелир и уперев взгляд в потолок, явно попытался отрешиться от всего и расслабиться.
— А вот это ты зря. Ведь мы сейчас с тобой сделали доброе
