твоему мнению, нельзя призывать вас? — не отступил я от волнующей меня темы.
— У святош спроси, почему они изгнали духов из этого мира, закрыли его от нас и запретили призыв, — мантикора снова зарычала. — Я ничего об этом не знаю.
Изгнали, вот как? Ну хоть что-то прояснилось о том, как исчезли хранители. Вот только Лазарю явно лет столько, что появился он до этого действа. И он точно должен знать причину.
— Извини, — не знаю, за что я извинялся, за её призыв или за храмовников, что лишили духов возможности «славной охоты».
— Не ты в этом виноват, — Кара перестала рычать, но голос её оставался недовольным. — Так что не тебе извиняться. Но больше об этом говорить я не хочу. У нас общая память, но это не как у людей. Эмоции, самое близкое по смыслу. Вот они остались, поэтому... — она подбирала слова, морщась. — Неприятно. Мне сложно объяснить тебе про нас.
Это я уже понимал и сам. Когда Лазарь скрывал меня эфиром, то я увидел часть иного мира его восприятием. Сложно — не то слово. Но я был благодарен за то, что она попыталась. Наконец-то не шутки и отмазки, а хоть что-то искреннее.
— Я могу попробовать показать, — вдруг сказала мантикора и приблизилась. — Не уверена, что получится. Прикоснись к моей голове. Только за уши не трогай!
Я тут же сел на колени, отозвав оружие. Такое два раза не предлагают. Она склонилась ко мне, я положил ладони на её шею и приложился лбом прямо к её морде, закрывая глаза. Короткая шерсть защекотала нос. От мантикоры исходило тепло и слабый древесный аромат, словно она извалялась в свежих опилках.
— И, главное, не забывай что ты находишься не там, а тут, — тихо сказала хранительница.
Спросить, что она имеет в виду, я уже не успел. На меня обрушился эфир, лишая способности говорить и дышать. И меня потащило водоворотом в иной мир.
Меня окружили миллионы, если не миллиарды световых пятен и чужих эмоций. Сознание барахталось в них, увязая и запутываясь. Ещё и крутило как в лятском калейдоскопе, попавшем в центрифугу. Был бы я способен избавиться от завтрака...
Но сквозь всю эту мчащуюся вниз, вперед и во все стороны чехарду я вдруг почувствовал, как мой лоб прикасается к шелковому меху хранительницы. Это стало маяком и помогло успокоить круговорот.
Эфир оглушал. Этот мир был настолько огромен, что казался бескрайней вселенной. Бескрайней и безмолвной. Но времени у меня было в обрез. Я снова задыхался. Вряд ли моя экскурсия в другой мир происходила в реальности, но непригодная для человека атмосфера не давала мне возможности выжить даже будучи лишь разумом.
Кара словно почувствовала спешку и меня стало бросать от эмоции к эмоции. Информация полилась потоком, но разобрать её я смог частично.
И, когда вывалился в прохладную реальность катакомб, то упал на спину и дышал, дышал, дышал. Влажный прелый воздух подземелья сейчас показался самым чистейшим в мире. Мантикора легла рядом и прижалась горячим боком, принося облегчение.
— Дыши, — только велела она и принялась урчать.
То, что мне показала хранительница, вводило в замешательство. Общая память, как она это назвала, выдавала почти стройный хор гнева, обиды, возмущения и последующей печали. Но среди этой массы почуял я и иное. Удовлетворение. Из тех, что от справедливости и правильности. Кто-то из духов считал произошедшее единственно верным.
Но вот почему...
Знания о том, что тогда случилось, не передавались в этом общем потоке. И это тоже было довольно странно, потому что видения о духах разных времен там были. Не было лишь времени зацепиться за них и изучить. Всё там летало, падало, плыло. Эфир был непостижим.
И я понял, почему Кара не могла сказать ни о ком о своих сородичей. Необъятность мира при условии ничтожно малого воплощенных духов почти исключала возможность случайной встречи. Духи же, не имеющие воплощения в нашем мире, в своем существовали в виде, чистой энергии, что ли. И памяти.
Жесть какая-то. Я помотал головой и меня чуть не стошнило от остаточных впечатлений этого бесплотного хоровода.
Что же, черт их подери, там произошло? Если духи помогали людям, как усиливая род, так и уничтожая демонов, то что могло пойти не так? Я слабо себе представлял, что эти существа, например, захотели бы получить власть над людьми. Вообще не тот уровень восприятия и желаний.
— Понял? — спросила Кара, заметив что я начал пыхтеть, силясь сообразить.
— Почувствовал, да. Но не понял я одного. Там было... что-то думающее о правильности закрытия вашего мира. Ты же тоже это чувствуешь?
Я повернулся к мохнатой и встретился с её горящими глазами. Нет, всё таки не такие же, как у демонов. Если рассматривать близко, то тут расплавленное золото, а там кусачее пламя.
— Это... скрыто, — ей снова пришлось подбирать подходящие по смыслу слова. — Причина скрыта, поэтому это сложно принимать. Понимаешь?
Казалось ей действительно важно, чтобы я понял их ментальные метания. Мой эмоциональный уровень пусть и сместился, благодаря бушующим гормонам, от уровня табуретки к уровню чего-то более живого, но понять всё равно было непросто.
Они не знают причину произошедшего, поэтому испытывают обиду. Даже не обиду, а сильное разочарование. Нет у этих созданий понятия эгоцентричности, так что и обидой это не назовешь.
— Мне жаль, — всё, что я мог ей сказать.
— Спасибо, — тихо сказала мантикора, её такой ответ удовлетворил. — Если ты узнаешь причину, ты мне скажешь?
— Обязательно, — пообещал я, почесывая её между ушей.
В кои-то веки она не возражала против ласки. Даже продержалась долго. Пока у меня не начала замерзать задница от лежания на холодном полу. Я поднялся и Кара отошла, принявшись вылизывать лапы.
— Можешь рассказать мне про десять миров? — решил я воспользоваться неожиданно нормальными отношениями.
— Нет, — фыркнула мантикора и испарилась, таким образом завершая беседу.
Вот ведь зараза пернатая. Ладно, добьюсь таки от неё правды, а пока с одним миром нужно разобраться. Остальные подождут уж немного. Надеюсь.
Дорога до шахты, места моей эпической битвы с питоном, была не такой и длинной. Ориентируясь по меткам, я вышел к нужной развилке, задумчиво поглядел в сторону Авалона и отправился в своё убежище.
Ни демоны, ни люди, мне не попадались. Только один раз
