двадцать, они шли плотным строем.
Даже внутри бронепоезда мне стало как-то не по себе. Вряд ли вражеские летательные аппараты проигнорируют такую «вкусную» цель. Достаточно разбомбить участок железной дороги перед и за нами, чтобы состав встрял намертво, а потом: бомби — не хочу!
И пусть у нас есть зенитки, всем хорошо известна военная мудрость: лучшее ПВО — танки на аэродроме противника.
Снизу донёсся какой-то звук: это Цыган забормотал слова молитвы.
Рой самолётов и нас разделяли несколько километров, дистанция сокращалась с каждой секундой. Не оставалось никаких сомнений — эта группа движется в нашу сторону, и явно не с грузом сладких пряников. Ещё немного и начнётся веселуха.
Выгнав из головы все посторонние мысли, я сосредоточился на происходящем, однако в груди всё ещё оставалось надсадное чувство. Ну вот какого хрена оно всё, а?
Палец лёг на гашетку, я подобрался, стал серьёзным, как никогда.
Зелёные точки на радаре увеличились в размерах. Минута, максимум полторы, самолёты окажутся в пределах прямой видимости.
Сердечко ёкнуло. Пронесёт — не пронесёт? Как бы хотелось, чтоб пронесло…
Так соблазнительно надавить на гашетку, открыть огонь, поставить перед самолётами заградительную стену огня.
Рано, Ланской, рано. Да и приказа не было.
Надо терпеть, послушно ждать, когда на себя примет ответственность старший. В армии самоуправства не любят. Подумают, что струсил, запаниковал…
Оставалась ничтожная надежда, что всё происходящее какое-то недоразумение, что скоро всё образуется само собой. Вдруг это наши?
И тогда мы разойдёмся как в море корабли, они полетят по своим делам, мы поедем дальше, к «Объекту-13». Почему бы не произойти маленькому чуду?
— Всем постам ПВО доложиться о готовности!
— Первый — готов.
— Второй — готов.
Я не сразу сообразил, что пришла и моя очередь, Цыган пихнул меня снизу.
— Третий — готов, — с секундной задержкой отозвался я.
— Принято, — зашипел голос в эфире. — По команде открыть предупредительный огонь трассирующими зарядами.
— Есть!
Штабс-капитан, как и я, надеялся на чудо. Предупредительный огонь мог привести лётчиков в чувство, даже если это были англичане: три зенитных пушки — штука серьёзная, способна нехило прорядить их строй.
Вряд ли задание летунов заключается в бомбёжке нашего бронепоезда, потенциальные потери могут им помешать.
Да, но и отпускать неприятеля тоже нельзя. Это ж каких он делов наделает, если прорвётся к Периметру.
— Огонь!
Чуда не произошло, даже после того, как небо пробороздили яркие росчерки трассирующих снарядов. Вражеские самолёты не сменили курс, не бросились врассыпную, они продолжили свой стремительный полёт, не вняв предостережению.
Что ж, чему быть, того не миновать. Придётся пострелять.
— Открыть огонь на поражение!
— Есть, открыть огонь на поражение.
Сквозь оптику удалось увидеть один из пикирующих на нас аппаратов. Меньше всего он походил на самолёт, во всяком случае, я подобных конструкций тут ещё не встречал: весь серебристый, чем-то напоминающий растянутую каплю, лишёный знаков опознавания, пилотской кабины, он казался скорее порождением моего более технологически продвинутого времени.
— БПЛА! — сквозь зубы процедил я.
— Что? — вскинулся Цыган.
— Беспилотник!
Видя, что он не понимает меня, я махнул рукой.
— Проехали!
Автоматика помогла мне скорректировать прицел, в нужную секунду я нажал на гашетку.
Орудие сухо застучало, моментально выхлестав первую обойму. Горячие гильзы горохом посыпались в специальный поддон.
Мимо!
Ничего, первый блин случается комом, а этот БПЛА всё ещё оставался у меня на прицеле. Но почему я в него не попал?
Наверное, прав Родионов: автоматика на таких скоростях тупит, надо как-то обойтись без неё.
Я щёлкнул тумблером переключателя в ручной режим.
Доверимся интуиции.
Я сместил чуть левее прицел, просчитал про себя до трёх и отправил в голубые небеса снаряды из очередной обоймы. Ничего не было видно, но я знал: они пошли кучно.
Наступила тягучая как резинка от трусов тишина.
Хлоп! Нас разделяли километры, но даже отсюда я ментально ощутил тепло от разорвавшегося в небе БПЛА. Его просто разнесло на мелкие осколки.
Само собой, никакого катапультировавшегося пилота. Да ему просто физически негде было бы разместиться в тонком каплевидном аппарате.
— Минус один! — сообщил я по рации.
— Молодец, третий, — похвалил меня штабс-капитан.
В строю беспилотников образовались ещё бреши — на сей раз удачно отработали первый и второй. Ребята старались как могли, и у них получилось.
Снаряды… Нужны ещё снаряды.
— Заряжай! — крикнул я.
— Уже! — ответил Цыган, вставляя обойму в приёмник. — Гаси уродов!
Бам! Бам! Бам! И сразу в небе распустился яркий цветок взрыва.
— Есть, сука! Есть! — заорал я вне себя от счастья. — Ещё одного свалил!
Цыган не мог видеть, что происходит, но искренне разделял мою радость.
— А ну, Лан, покажи им кузькину мать!
Я хотел показать, но тут из-под крыла одой из «капель» отделилась ракета, набирая скорость, она помчалась к бронепоезду.
Навстречу полетели снаряды зениток, скорее как жест отчаяния: артиллерийский снаряд не способен остановить летящую с неимоверной скоростью ракету, надо быть сверхснайпером, чтобы влупить по ней. Сверхснайпера среди нас не нашлось.
Хренак! Бронепоезд дёрнулся. Меня едва не приложило мордой в прицел, залязгали вагоны, потянуло запахом гари. К счастью, пока слабым, из чего можно было заключить, что прилетело не в наш вагон.
Состав остановился, раздался протяжный рёв тепловоза. Кажется, он принял удар на себя.
— Чё, подбили? — заволновался Цыган.
— Неважно, новую обойму давай! — прохрипел я.
— Жги!
— Жгу!
Сразу два БПЛА попытались облететь нас со стороны, я схватился за рукоятку вентиля и развернул башню, чтобы встретить их огнём.
Дуло пушки глядело прямо на барражирующий беспилотник.
