class="p1">— Это не выход, — мягко сказал я, — и вообще, это не самая хорошая идея — строить планы на основании свойств этой штуки, сульвикара. Мы не знаем, что это. Не знаем, как оно работает. Не знаем, в какой момент оно откажет.
Дамир одобрительно кивнул.
— Ладно, — вздохнула Соня, — будем проявлять благоразумие.
Промзона тянулась километров на пять. В самом начале я предложил зайти и поискать в одном из промышленных зданий. Почему нет? Не обязательно ведь забираться в самый центр, чтобы обнаружить что-то ценное. Но Дамир меня высмеял. «Тут давно всё выгребли! — Сказал он, — нет, если что-от искать, надо дойти до тех домов».
И мы шли мимо громад бывших цехов и складов, под необычно ярким сегодня звёздным небом, по улице, где ещё остались следы асфальта и бетонных плит, которые служили основой.
Я обратил внимание, что китайцы вдруг как-то притихли, настороженно оглядываясь вокруг. Но тогда я не придал этому значения. Такие руины будут угнетающе действовать на кого угодно.
— Всё-таки странно, — сказал Соня, наблюдая за приближающейся громадой бывшего небоскрёба, одного из многих в ряду.
— Что именно? — спросил я.
— Допустим, город был подвергнут ядерной бомбардировке, — ответила она, — но разве после этого разрушений не должно было быть гораздо больше? Смотрите, тут даже в центре есть много уцелевших зданий.
— Ядренаа-му?.. — переспросил Дамир, коверкая русское слово.
— Это бомба, которая вызывает заражение, — пояснила Соня.
— Странно, что разрушения выборочные, — сказала Сяоюй, — глядите, — она указала вправо, в сторону моря, — то здание выглядит оплавленным.
И действительно — небоскрёб походил на свечу с крупными каплями растаявшего воска на стволе.
— А рядом, кажется, даже окна уцелели… — заметила Сяомэй.
— И они — светятся… — добавил Лунюй.
— Загадка, да, — согласился я, — не думаю, что тут был взрыв. Картина была бы совсем другой, Соня права. Случилось нечто иное.
Вдруг справа, в развалинах очередного цеха, за поваленным забором, что-то грохотнуло. Будто камень упал на бетон.
Мы все замерли.
— Тут есть живность? — осторожно спросил я.
— Бывает, — неохотно ответил Дамир, — но редко. Тут сложно выживать, еды почти нет. Но иногда с пустоши забредают каменные крысы.
— Крысы? — переспросила Соня, вздрогнув.
— Грызуны такие, — охотно пояснил Дамир, — небольшие. Где-то вот так в холке, — он показал высоту на уровне своих коленей.
— Блин… — прокомментировала Соня.
— Они куда менее опасны, чем Шаи-акаб, — улыбнулся Дамир, — а с вами два варса.
— Это, конечно, успокаивает…
Дамир кивнул, и двинулся дальше, вперёд. Мы последовали за ним.
Большим сюрпризом было то, что на некоторых зданиях уцелели вывески. Не сказать, чтобы их было очень много — но попадались.
Поначалу я не обратил на них большого внимания. Да, символы совершенно не походили на местную письменность, и показались мне знакомыми.
А потом я увидел бренды знакомых заведений общепита. Электроники. И одежды.
Поражённый, я остановился прямо посреди улицы.
— Сяоюй, — тихо сказал я, обращаясь к девушке — она была ближе всего ко мне, — на вывесках. Это ведь китайский язык, да?
Она вздохнула, опустила взгляд и ответила:
— Да, верно.
— Что происходит, а?
— Поверь, для нас это тоже большой сюрприз! — вмешался Ланюй.
— Но меньший, чем для них… — добавила Сяомэй.
— Что? — я видел, что Ланюй хотел возмутиться, даже набрал в грудь побольше воздуха, но Сяомэй его перебила.
— Это место, — сказала она, — очень похоже на Шанхай.
— Вот тебе и раз… — выдохнула Соня.
— Возможно, есть какие-то мелкие отличия. Но кое-что я заподозрила ещё там, на море…
— Контуры города отличаются. Море не так расположено, — вставила Сяоюй, — то, что мы видим — это район Пудун. Он находится на берегу реки Хуанпу. Тут же никакой реки нет. Тут берег моря.
— Да, это верно. Отличие, — согласилась Сяомэй.
— Возможно, какие-то районы затоплены, — предположил я.
— Вполне может быть, — согласилась Сяомэй.
— Так понимаю, вы узнали это место? — спросил Дамир. Он выглядел потрясённым.
— Оно похоже на один из наших городов, — кивнул Ланюй.
— Ребят… — сказал я, обращаясь к китайцам, — вам не кажется, что пришло время поделиться новой информацией, а?
Девушки переглянулись. Ланюй опустил глаза.
— Это были… гипотезы, — сказала Сяомэй, — непроверенная информация.
— Ладно, — вмешалась Сяоюй, — мы не могли сказать раньше. Вы бы подумали, что мы — сумасшедшие. А в сложившихся обстоятельствах это было совершенно недопустимо. Это вовсе не из-за недоверия к вам. Это не камень за пазухой. Простая предосторожность…
— В нашей стране довольно мощные пограничники, — продолжила Сяомэй.
— Пограничники? — Соня захлопала глазами.
— Пограничники, — ответил я, — помнишь Гвинею?
— А-а-а, такие пограничники! — кивнула Соня.
— Один из них, специализирующийся на предотвращении глобальных опасностей, дал страшный прогноз по всему юго-западному побережью, — сказала Сяомэй, — и сказал, что единственный способ предотвратить это — найти проход в Намибии. Что мы и сделали.
— Всё интереснее и интереснее… — пробормотал я, — слушайте, у вас точно нет больше сюрпризов? Если что — я не буду считать вас сумасшедшими. В этой ситуации это уже не имеет никакого значения! Но, блин, я должен знать, с чем имею дело!
Если честно, к нашим китайским товарищам я стал испытывать больше симпатии после того, как окончательно вскрылись их мотивы. Одно дело — следовать пути Ступени и выполнять её поручения, расширяя сферы влияния и возможности. И совсем другое — пытаться спасти десятки и сотни миллионов жизней собственных сограждан.
Сяомэй рассказала о пограничнике, которого они, возможно, с полным основанием считают пророком.
Именно он предсказал ковид, что позволило правительству создать жесточайшую систему карантинного контроля. Сейчас об этом спорят, но пророк утверждал, в Китае погибло бы триста миллионов человек, если бы не эти меры.
Он же подсказал, каким образом избежать прямого конфликта с американцами, когда они изо всех сил пытались его развязать на Тайване, чтобы решить собственные экономические проблемы. Арест или списание американских обязательств перед КНР под любым предлогом дало бы фору в десятилетие экономики США. Целое десятилетие процветания и относительно спокойной жизни, во время которых
