не случиться, а выяснив вопрос, открывается ли замок, я закрою СТО и поеду домой.
На улице было тихо и спокойно. С будки охранника, в ста метрах от мастерской, светил прожектор, освещая выезд с завода, на крыльце цеха несколько человек о чем-то болтали, в воздухе мелькали огоньки сигарет. Я подошла к металлическим воротам овощехранилища, перехваченным толстой полосой засова.
Замок, после пяти минут моего активного ковыряния и заливания в него машинного масла из масленки, решил сдаться и бессильно повис на проушине. Я потянула дверь, которая со скрипом открылась, в это время за моей спиной раздался насмешливый голос:
— Добрейший вечерок, гуляем одна, так поздно?
Я обернулась. На крыльце цеха никого не было. На полпути к СТО стоял темный силуэт, отмеченный яркой точкой огонька сигареты.
Неприятный звук металла, скребущего о камень, раздался с другой стороны.
Вдоль серой стены цеха в мою сторону неторопливо двигался еще один мужской силуэт. Как я разглядела, в опущенной руке он держал металлический лом, который опущенным концом скреб по оттаявшему асфальту, издавая жуткие звуки.
— А кто это нам такая красивая попалась, а с кого мы сейчас спросим, как с суки? — я с ужасом узнала гнусавый голос Стальнозубого.
Пока я оглядывалась, время было потеряно. Два недобрых человека приблизились ко мне слишком близко. Я обреченно вздохнула и нырнула в овощехранилище, захлопнув за собой дверь. За те несколько секунд, что мои противники замерли на месте, ошеломленные моим исчезновением, я ощупала дверь, поняла, что изнутри ее закрыть не на что, и, выставив руки вперед и вбок, побежала по ступеням вниз. Когда дверь наверху распахнулась, я была уже внизу, в непроглядной черноте подземелья.
На фоне квадрата серого неба темнели две головы.
— Ну что, возьмем фонарик и за ней?
— Нет, подождем, закрывай дверь. — уверенно сказал Стальнозубый, и серый квадрат неба исчез.
Я постояла, прислушиваясь, но меня окружала мертвая тишина и глубочайшая темнота. Плотно прилегающая металлическая дверь надежно отрезала меня от поверхности. Я не знаю, что задумал Стальнозубый, но судя по всему, оставаться здесь мне было опасно. Я, как слепая, выставив левую руку вперед и, скользя кончиками пальцев правой руки по шершавой стене, осторожно двинулась вниз.
По моим ощущениям, я двигалась по узкому коридору, справа и слева которого находились ниши, перекрытые склизкими от влаги невысокими калитками. Лезть туда и исследовать ниши мне не хотелось, судя по запаху, они были полны остатками гниющих овощей. Идя по бесконечному коридору в никуда, неожиданно я почувствовала приступ беспричинного веселья. Губы скривились в улыбке, я стала хихикать, настроение поднялось.
Это было ненормально. Я остановилась. Веселье стало проходить, сменяясь сердцебиением и головной болью. Господи, как я забыла. В голове пронеслись рассказы о внезапных смертях в подвалах и погребах, или последний случай, когда бригада «Водоканала», кинувшись спасать внезапно замолчавшего слесаря, вся осталась в колодце канализации. Я, наверное, надышалась каким-то газом, скопившимся в подвале. Я в панике бездумно рванула вперед, пробежала несколько шагов и остановилась, тяжело дыша.
Куда я бегу? Дальше в подвал, где концентрация газа еще выше? Что я знаю про газ? Мне кажется, что он тяжелей воздуха, значит выше, ближе к потолку должно быть больше кислорода! Я попыталась найти в гладкой стене хоть что-то, что поможет мне приподняться над полом. Но всюду была лишь грубая, плотная, шершавая кладка из влажного кирпича или влажные дощечки калиток, которые начинали трещать и прогибаться, когда я пыталась на них залезть.
Вернуться назад, ведь не убьют меня те два мужика у входа? Я вспомнила зловещий скрежет наконечника лома об асфальт, беспощадные глаза Стальнозубого. Думаю, что все таки убьют. А если буду жалобно просить пожалеть, еще и поглумятся перед этим всласть, твари.
Я двинулась дальше вглубь погреба, жадно ощупывая стены. Вдруг мои ноги уткнулись во что-то мягкое, лежащее на полу, а пальцы нащупали кирпичи, по неясному для меня капризу строителей, выложивших их в углу, зубчиком. Я стала щупать поверхность впереди меня, и поняла, что я почти уперлась в дверь, здоровую металлическую дверь, перегородившую коридор. Я стояла и ощупывала дверь, периодически толкая ее, но дверь стояла как влитая. Мои мысли путались, я не могла понять, что тревожит меня, ведь я нашла фигурную кладку, по которой смогу, ставя ноги в углубления между кирпичей, подняться к потолку. Наверное, я уже отравилась газом. Я не могла понять признаки поднимающейся во мне паники.
И вдруг я поняла. Я поняла, что меня беспокоило. Сладкий запах мертвичины, который ни с чем невозможно спутать, явственно перебивал в этом углу тяжелый запах гнилых овощей. Я начала догадываться, что лежит у меня под ногами, и мешает мне навалиться всем телом на дверь.
Я в этой гонке оказалась второй. А победитель лежит подо мной. Он первый достиг этого запертого выходя, наверное, в безумной жажде жизни, так же карабкался по кирпичам вверх, чтобы на пару секунд дольше делать жадные глотки воздуха, надеясь еще чуть-чуть продлить свою жизнь, а потом упал вниз и умер. А сейчас я, понимая, что все бесполезно, сжигая последние молекулы кислорода в отравленной крови, рвусь вверх, ломая ногти о щербатый кирпич. Я висела в воздухе, упершись волосами в мокрый потолок, сжав пальцы мертвой хваткой, боясь, что они соскользнут с обожженной глины кирпичей.
Ног я уже не чувствовала, только надеялась, что они не подогнуться, а смогут удержать меня еще немного. Чувствуя какую-то неправильность сзади, я медленно повернула голову, и одна моя рука почти разжалась. Или мой мозг уже умирает, пропуская через себя наполненную ядовитой гадостью кровь, или голубоватая, колыхающаяся в метре от меня прозрачная субстанция является классическим призраком. Я замерла, боясь пошевельнуться. Голубоватая взвесь, слегка подсвеченная изнутри, похожая на маленькую, не сформировавшуюся медузу, каких я видела на Черном море, подплыла ко мне почти вплотную.
Я почувствовало угрозу. Я не понимала, как, но чувствовала, что это почти касающееся моего носа колыхающееся нечто хочет и готово меня… не знаю, что, но добра от него я не чувствовала. Я висела на кирпичной кладке, чувствуя, что мое сердце стучит в груди с огромной скоростью, захлебываясь от напряжения, гоня по венам отравленную газом кровь с жалкими крохами кислорода, и, что бы не
