class="p1">— Он смеется в лицо, стоит только вспомнить об угрозе сингуляра, — поморщившись, ответил Людвиг.
— И он рассуждает здраво, — перебил своего собрата Василий. — Кто из вас, прежде чем стать Хранителем, действительно верил, что явится некто, способный стереть с лица Земли человечество? Никто. Но не это главное. Благодаря действиям нашего брата Людвига, а точнее, его бездействию, имя общества ключников превратилось в синоним массовых убийц, террористов, маньяков и безумцев.
— Говори прямо, Василий, вы свалили на меня всю работу, самоустранились от своего долга, а теперь удивляетесь, что я не справился с таким объемом задач? — усмехнулся Людвиг. — Пойдем дальше, и вы выдвинете мне обвинение. Соберем совет Хранителей, они объявят о недоверии, и я сниму с себя полномочия Хранителя.
— К чему эти споры, Людвиг, Василий? — заговорил третий. — Предлагаю начать действовать так, как нам и следует — единым целым. Деятельность ключников нужно пресечь? Давайте пресекать. Кодекс предусматривает возможность вмешиваться в мирские дела. И я считаю, что такой момент настал.
— Я использовал для этого князя Романова, — заметил Людвиг. — И получилось весьма неплохо.
— Ты глупец! — потеряв самообладание, выпалил Василий. — Ты не только позволил марионеткам опозорить нас всех, так ты еще и первого за почти пятьдесят лет будущего Хранителя умудрился настроить против нас! Что с тобой стало, Людвиг, почему ты так обезумел?!
— Братья, давайте оставим этот разговор, — вновь влез третий. — Брат прав, нам нужно собирать совет Хранителей. Что бы мы между собой ни выясняли, кому будем оказывать доверие, а кому нет — то дела будущего. Нужно реагировать на обстоятельства, которые есть сейчас…
— Что сказал сам князь Романов, брат Василий? — уточнил четвертый Хранитель.
— Он не верит нам и не пойдет за нами, пока мы не предоставим ему доказательства, — сказал грек. — Брат Людвиг уже получил условие сотрудничества — Хранители должны сами навести порядок. Сами призвать ключников к ответу. И только после того, как мы покажем свою реальную власть, князь Романов станет разговаривать с нами всерьез.
— Ты помог ему в Польше, — заметил Людвиг. — Это ли не доказательство?
— То, что я сделал в Польше, которой больше не существует, в том числе с твоего попустительства, Людвиг, это всего лишь попытка исправить ошибку, которую Хранители совершили, назначив тебя за главного над ключниками, — все еще недовольно произнес Василий. — И я считаю, если мы хотим, чтобы Дмитрий вошел в наш круг, мы не имеем никакого права больше привлекать его к исправлению наших ошибок. И он сам при первой же возможности скажет то же самое.
— Тогда не вижу причин обсуждать больше князя Романова, — заговорил четвертый. — Я собираю совет Хранителей. Похоже, пора возвращаться в большой мир, братья.
Красноярск, резиденция княжеской семьи. Князь Романов Дмитрий Алексеевич .
— Что-то про Третий Рим, — припомнил я. — Москва — Третий Рим, а четвертому не бывать.
Сестра улыбнулась, подтверждая, что я прав, после чего заговорила:
— Как ты понимаешь, за почти семьсот лет не уцелело сколько-нибудь достоверных источников, — произнесла Ксения Алексеевна. — Однако существует несколько теорий о роде Палеологов. В том числе и такая, где рассказывается о том, что на самом деле они к правящим кругам Византии не имели никакого отношения, а свой титул, из-за которого Софью Палеолог и взял в жены русский князь, просто купили у реального обладателя.
Я хмыкнул, но вслух ничего об этом говорить не стал. Слишком много времени прошло с тех событий, что автоматически повышало возможности для трактовок былого. Переписывание истории не вчера придумано, а уж когда оригиналы документов периодически сжигаются в пожарах, уничтожаются во время войн — почва для инсинуаций образуется сама собой.
— Так вот, — продолжила княжна Казанская, — существует версия, что род Палеологов не одной Софьей был богат. И в самой Византии имелась боковая ветвь тех самых правителей, предположительно, потомки бастардов Басилевса. И вот этот мужчина, — она указала на фотографию монаха Василия, — походит на единственное изображение, которое в этой теории фигурирует в качестве доказательства.
— То есть ты сейчас хочешь сказать, что человек, обладающий этой внешностью — либо феноменально похож на неизвестного официальной истории бастарда правителя Византийской империи, либо является им на самом деле?
Ксения Алексеевна развела руками.
— Я не думаю, что кто-то может прожить почти тысячу лет, — осторожно заметила она. — Но так ли сложно изменить свою внешность в наше время? Взять твою Марину Кирилловну — вы с Волковым буквально создали облик девушки под свои запросы. Что же мешает обычным пластическим хирургам поработать над кем-то, кто и без того обладал схожими чертами?
— Дельное замечание, — кивнул я.
А сам подумал, что Людвиг ведь тоже точная копия какого-то далекого предка. Но один — случайность, два — уже закономерность. Можно ли считать, что и Василий, и Людвиг — те самые люди, которые оказались засвечены в исторических документах?
И тогда выходит, что Хранители если и сменялись действительно хотя бы раз за время существование магии, то тому же Василию на момент появления даров должно было исполниться несколько сотен лет. Без магии он точно прожить так долго не смог бы. А значит, здесь лежит еще какой-то секрет, почему так вышло.
— Спасибо, сестра, ты мне очень помогла, — произнес я, еще раз бросив взгляд на результаты анализа ДНК. — По крайней мере, теперь мне ясно, чего ожидать. И хотя бы представлять, где мне следует искать остальных Хранителей.
Ксения Алексеевна улыбнулась. Ей было приятно, что она смогла мне помочь, и скрывать этого сестра не пыталась. Что говорить, с тех пор, как княжна Казанская приехала погостить в Красноярское княжество, она совсем перестала напоминать жертву обстоятельств, превратившись в девушку, действительно увлеченную полезным делом.
И ощущение, что она полезна, безмерно радует мою сестру. Это еще одна причина привлекать Ксению к своим делам. Тем более что мои дела напрямую связаны с благополучием клана Романовых.
Я не строю иллюзий, если Хранители решат, что я на самом деле представляю опасность, так как стану сингуляром, они не остановятся ни перед чем. И в этой войне обязательно пострадает моя семья.
— Вряд ли ты найдешь что-то, чего они не захотят тебе показать, — заметила Ксения Алексеевна. — Говоря откровенно, начал бы
