– Синий, назад!!! – рявкнула так вовремя появившаяся тетя. – Назад! Фу! Синий, фу!
– Что это? – крепко зажмурившись, Эмьюз проклинала свое любопытство.
– Знаешь, а ты ему нравишься, – Росарио заметно успокоилась. – Открой глаза и перестань бояться, иначе шевелиться не сможешь.
Чувство вины и стыд заставили подчиниться, правда, увиденное вызвало приступ тошноты. Жуткая тварь успела облизать бедняжку с ног до головы. Единственное платье пропиталось вязкой дурно пахнущей слюной.
– Синий, перестань, – пожурила бешеный сундук хозяйка дома. – Эмьюз, погладь его, или не отстанет.
– Угу, – согласилась та.
Тварь тяжело дышала, вывалив на пол свой гадкий толстый язык.
– Хороший… Синий, хороший мальчик, – лепетала мисс Варлоу, содрогаясь от омерзения и похлопывая сундук по крышке.
– Слышал? Прекрати спектакль немедленно. – Росарио погрозила чудовищу пальцем.
Синий закрыл пасть, и все вернулось в прежнее состояние: лампы продолжали светить, как ни в чем не бывало, тьма рассеялась, а сундук не подавал признаков жизни. И только платье осталось грязным и липким.
– Марш в комнату! – прикрикнула на Синего мадам Тэсори.
Эмьюз, словно завороженная, наблюдала за тем, как сундук неуклюже проскакал в одну из ближайших дверей.
– А закрыть за собой?.. – Росарио нахмурилась.
Уже на лестнице мисс Варлоу услышала щелчок замка. Начинать разговор не хотелось: совесть скреблась и кусалась внутри, не позволяя поднять глаза.
– Надеюсь, теперь ты станешь меня слушаться? – небрежно бросила тетя.
– Да. – Щеки быстро заливала краска.
– Я плохого не посоветую, – продолжала та, не обращая внимания на ответ. – Синий – он… мимик. Тварь опасная и редкая. Дикий мимик сожрал бы тебя за милую душу и не подавился бы. Наш-то ручной и – как бы так помягче? – немного не в себе.
Росарио задумчиво покрутила пальцем у виска.
– Вообразил себя собакой, – наконец, пояснила она. – А вот форму жалко… отчистить ее даже я не смогу. Тут специалист нужен. Ну да ничего. В шкафах обязательно отыщется что-нибудь. На то они и шкафы. Сильно испугалась?
– Да, – честно призналась Эмьюз.
– Считай, что за ожоги мы расквитались. – Мадам Тэсори дружески подмигнула.
Росарио не обманула. Кухня действительно выглядела значительно лучше всего остального: уютно пыхтел чайник, зачарованный нож что-то увлеченно нарезал ломтиками, а деловитые тряпочки сновали туда-сюда.
– Из еды только стратегический запас сандвичей, – виновато сообщила хозяйка удивительного дома.
– Это не страшно, – заверила мисс Варлоу, устраиваясь за коренастым широким столом.
– В таком случае, голодной спать не придется, – облегченно выдохнула та. – А вот садиться я не советую. Что в ванной, даже представлять не буду. Так что пока стой смирно, пойду смену тебе поищу.
– Ой. – Второй раз Эмьюз поставила себя в глупое положение!
Чайник плавно перелетел на стол, стараясь никого не задеть. Кухня вообще жила своей собственной жизнью: помимо тряпочек, ножа и упомянутого чайника, в углу суетился веник, а у раковины чашки старательно наполняли деревянное корытце, неспособное взобраться прямо к воде.
«Столько стульев, скамья… наверное, когда-то здесь обитала большая и дружная семья», – странная мысль закралась в голову. Размышления прервало то самое корытце: оно с грохотом подскакало к ногам мисс Варлоу, оставляя за собой горячие лужицы. Неутомимые тряпочки одна за другой «приняли ванну» – и, вместо того, чтоб вернуться к прежним занятиям, ринулись оттирать остолбеневшую от удивления Эмьюз.
– Тебе повезло. – Тетя Росарио положила на скамью клетчатую синюю рубашку и черные брюки. – Это вполне можно носить.
Женщина удалилась, вручив подопечной полотенце.
Сколько удовольствия – стянуть с себя зловонное липкое платье! Покончив с переодеванием, Эмьюз выглянула в холл.
– Рубашка в коленях не жмет? – изображая участливость, усмехнулась мадам Тэсори.
– Разве что только там… – плечи висели, а рукава, как и брючины, пришлось сильно закатать.
– В таком виде хоть на бал, – с напускной серьезностью сообщила та.
Сандвичи и горячее питье оказались очень кстати. Голова гудела от обилия событий, но жаловаться не хотелось. Эмьюз всматривалась в сидящую напротив женщину, увлеченно читавшую газету. Черные глаза быстро скользили по строчкам, а дуги бровей то приподнимались, то снова принимали обычное положение.
– Коллоу что-то говорил о «наставнике», – вспомнилось вдруг.
– Да, – не отрывая взгляд от бумаги, отозвалась Росарио. – Старшие Тени часто помогают молодым, но одни делают это, руководствуясь личными мотивами, другие с прицелом на будущую выгоду, а наставники – по приказу Ордена. Руфус не так давно сам был новичком. Я позволила себе навести о нем справки.
– Тени… тени… при чем тут тени? – Мисс Варлоу громко стукнула кружкой по столу. – Сначала профессор, а теперь и ты…
Отложив газету, женщина выпрямилась и тяжело вздохнула.
– Вы, безусловно, будете изучать историю. Я не учитель, но кое-что расскажу. – Эмьюз жадно ловила каждое слово. – Все началось больше тысячи лет назад, когда громадный осколок обрушился на землю. Это был конец старого мира – и рождение нового. Так появилась Призма.
– Что появилось? – переспросила она.
– Появилось не перебивай! – сверкнула глазами тетка, но голос звучал отрешенно. – До этого большинство людей не имело представления о магии. После – волшебство вошло в жизнь каждого. Любые перемены приносят смуту. Любая смута может перерасти в войну. Так и случилось.
Росарио отхлебнула чаю и заговорила снова:
– Маги старого мира болезненно восприняли «утраченную уникальность», правда, не все, – улыбнулась она. – Одни назвали себя «дивными», а другие «Рыцарями Призмы». Когда же выяснилось, что силы равны, Рыцари основали Орден Танцующей Тени. Магистр Ордена стал первой Тенью в истории.
Вопросы так и роились в усталой голове, толкаясь локтями и перекрикивая друг друга, но Эмьюз, стиснув зубы, продолжала слушать.
– Наделенные древними знаниями, Тени бессмертны. – Каждый звук врезался в сознание раскаленным лезвием. – Они не стареют, не плачут, не испытывают жалости… идеальные воины. Но цена высока.
– Память? – что-то кольнуло между ребер.
– Не только, – призналась Росарио. – Теням противопоказан солнечный свет. Он отнимает силы. Можешь забыть слово «дом». Твой «дом» – весь мир, а собственного, даже крошечного уголка у тебя не будет десятилетиями.
– Я не хочу так жить!!! – кружка опрокинулась, и темное пятно проступило на газетных листах.
– Не кричи. – Мадам Тэсори болезненно потерла виски кончиками пальцев. – Мне показалось, ты сильнее… Неужели я ошиблась? Не каждый способен осознать свою судьбу, а осознавшие не все могут найти силы принять ее. Орден жертвует благополучием единиц, чтобы спасти миллионы.
– … это несправедливо… – горький ком застрял в горле.
– Что ж, прекрасно, – фыркнула тетка. – У тебя будет право найти себе замену. Переложить свою ответственность на плечи другого ребенка. Только память это не вернет. Нравится идея?!
Под испепеляющим взглядом запал Эмьюз сошел на нет, освободив место сосущей пустоте.
– Имей терпение дослушать, – неожиданно мягко попросила Росарио. – Я понимаю, как тебе тяжело. Только раз уж все сложилось, как сложилось, постарайся с честью пройти выпавшие на твою долю испытания.
– Но ведь должно же быть что-то кроме… кроме испытаний? – разум цеплялся за любой намек на надежду.
– Конечно. – Мадам Тэсори обошла стол и уселась рядом, обняв свою подопечную. – Как тебе перспектива увидеть далекие чужие миры? Или научиться летать?
– А это возможно? – не поверила она.
– Скажем, вполне вероятно. – Росарио ласково погладила Эмьюз по волосам. – И еще, множество интересных личностей я гарантирую. У всего есть как плюсы, так и минусы. Нельзя получить первое без второго – таков закон. Ты мой последний шанс…
– Что? – погрузившись в обдумывание перспектив, она потеряла ход мыслей собеседницы.
– Не бери в голову. – Мадам Тэсори сладко зевнула. – Некоторые задают слишком много вопросов. А между тем, завтрашний день не претендует на звание «самого легкого». Пора спать.
Как по команде, навалилась усталость, неподъемным грузом повисшая на шее. Тетя погасила лампы в холле, и свет на площадке второго этажа показался спасительным маяком. Ступеньки жалобно поскрипывали, а неутомимые тряпочки продолжали приводить в порядок все кругом.
Взгляд наткнулся на портрет, с которого приветливо улыбался парень лет двадцати с большими голубыми глазами и светло-каштановыми прямыми волосами до плеч. «Франческо Тэсори» – буквы едва различались на потертой медной табличке.
Лестница закончилась, стенные лампы мигнули и почти угасли, оставив тоненькие лучики, не дававшие полумраку превратиться во тьму окончательно.
