И я стал карабкаться наверх.
После того, как третий раз съехал на пузе вниз, плюнул на всё и стал помогать себе руками.
Вот он, край заветного берега. Я подтянулся и перекинул наверх тело, немного подышал, чтобы прийти в чувство.
Идти уже не мог, осталось одно — ползти вперёд, яростно и упрямо. И я пополз.
Пластун из меня был так себе, в учебке за такое сразу бы влепили кол и дали с десяток нарядов вне очереди.
Моё внимание привлёк какой-то шум, я не сразу сообразил, что это рокот работающего двигателя. Когда приподнял башку и обхватил её руками, увидел, что метрах в пятидесяти стоит какой-то здоровенный трёхместный пикап.
Выглядел он крайне непрезентабельно: старенький, помятый, с обшарпанным и проржавевшим кузовом. Но… и это самое важное, это был не полицейский автомобиль.
И это была моя единственная надежда на спасение.
Я заработал руками и ногами, стараясь как можно быстрее доползти до пикапа, при этом не привлекая внимания водителя и пассажиров.
Добравшись до машины, подтянулся и перелез в кузов. На большее меня уже не хватило, наступил «откат».
Когда я очнулся, то первым, что увидел, стало миловидное лицо незнакомой девушки. На ней было чёрное платье и светлый фартук, благодаря которому я сразу опознал в ней горничную.
Не полицейская и не сиделка в больничке — уже хорошо.
— Где я? — спросил я и удивился тому, какой тихий и скрипучий, а главное — слабый у меня голос.
— Как себя чувствуете? — вместо ответа спросила она и отнюдь не дежурным тоном.
— Не знаю, — честно признался я и сделал попытку оторвать голову от подушки.
Надо же… а ведь я лежу на большой и даже бы сказал — шикарной кровати, заправленной явно не дешёвым постельным бельём.
И запах. От меня пахло свежестью, а не миазмами канализации, как недавно. Кому-то пришлось долго и тщательно отскрёбывать с моего тела ту липкую дрянь. Ох, и не позавидовал бы я ему…
Но лежать в чистоте, конечно, приятно. Сразу чувствуешь себя человеком.
— Осторожней! — попросила горничная. — Врач сказал, что вам нельзя резко двигаться и вообще, надо соблюдать режим: тишина, покой и правильное питание. Вам приготовили бульон. Сейчас я схожу на кухню и принесу вам покушать.
До её слов я даже не знал, насколько же хочу есть. Но стоило горничной упомянуть про бульон, как в желудке засосало с неимоверной силой. Надо же… а я страшно проголодался, вот только не уверен, что смогу насытиться чашкой какого-то бульона. Да я был готов сию секунду сожрать целого быка.
Девушка вернулась быстро, в руках она держала белую супницу с высокими бортами. Посуда явно не была простой, купленной в обычном универсаме — уж я-то по прошлой жизни знаю в этом толк. Какой-то фарфоровый эксклюзив, и просто удивительно, что в нём подают еду для какого-то первого встречного поперечного. Ещё и полиции не выдали… Хотя, возможно, я ошибаюсь и после тарелки наваристого бульончика последует визит сурового околоточного. И всё это типа хиторсти: привести подозреваемого в хорошее расположение духа, размягчить и потом брать за жабры голыми ручками.
Но даже эта мысль не могла испортить мне аппетит.
Девушка присела на кровать, надела на меня кружевной «слюнявчик», постелила поверх одеяла белую и такую же кружевную простынку и, судя по всему, собралась кормить меня с ложечки.
Я вяло улыбнулся.
— Может я сам? А то чувствую себя словно маленьким.
— Обязательно, но потом. Вы слишком слабы, — сообщила горничная.
Её тон оказался таким обезоруживающим, что я покорился.
Она зачерпнула бульон ложечкой, подула и поднесла к моим губам. Я послушно открыл рот и получил порцию густой и вкусной жидкости.
— Ну вот, а вы переживали. Ещё ложечку, — сказала она и вновь зачерпнула ложкой бульон.
Во время еды я с нескрываемым интересом наблюдал за её движениями, особенно, за тем, как колышется полная грудь. Девушка заметила мой взгляд, немного покраснела, но ничего не сказала.
Покончив, вытерла мне рот салфеткой и поднялась.
— Если вам понадобится судно, позовите. На прикроватной тумбочке возле вас стоит колокольчик. Достаточно потрясти его один раз и я приду.
— Спасибо за заботу, — хмыкнул я. — Но всё-таки, может, скажете, кому я обязан этим гостеприимством?
— В нужное время вам всё сообщат, — горничная категорически не хотела выходить на откровенность.
— Ну, а сколько я здесь уже нахожусь?
— Простите, мне пора. Поправляйтесь.
Она снова покосилась на колокольчик.
— Не забудьте, если я понадоблюсь — позвоните один раз. Я обязательно услышу.
Сказав это, она удалилась, шурша накрахмаленным передником.
Я немного полежал, осваиваясь с новым местом и ощущениями. Пока что никто не вламывался в комнату с расспросами на мой счёт, значит, полиция не в курсе о том, что я здесь нахожусь. И это хорошо. Понятия не имею, как бы я стал объясняться. Скорее всего, всё закончилось бы новым сроком, а в тюрьму я ой как не хочу.
Теперь по поводу самочувствия: я по-прежнему был слаб и беспомощен, как тот ребёнок из книг, у которого все норовят отобрать конфетку. Обидное открытие, однако против фактов не попрёшь.
Похоже, битва и последующее бегство истощили ресурсы моего организма. Урок на будущее: не стоит так щедро расходовать ману, надо контролировать этот процесс. Плохо быть самоучкой, приходится самостоятельно ходить по граблям и набивать шишки.
Теперь к следующему варианту: меня кормят-поят, за мной ухаживают… Интересно, с какой-такой стати? Добрых и бескорыстных людей много, не спорю, но, когда тебе упорно не хотят сообщать детали, это наводит на определённые размышления.
Ладно, как говорила моя мама: будет день, будет пища.
Глава 4
Набитый желудок сыграл свою роль. Я сам не понял, как вдруг веки налились свинцом, просто взял и отрубился.
