Это оказалось не так уж и сложно. Закончив с зашиванием раны и мытьём посуды, я вышла во двор и обнаружила мертвого кабана с перерезанной глоткой.
Бабушка Полина с тесаком вышла освежевать тушу, сказала, что вепря приготовят на вечерний праздник. Я не могла на это смотреть и вернулась в баню мыть посуду.
Мне не хватало мамы и Светы, я даже не могла поделиться произошедшим с папой, сидя на его могиле. «Вот бы он удивился! Или он знал обо всём этом? Скорей всего, папа тоже был одним из полуволков. Неужели их свадьба была такой же?» – думала я.
– Это ты убил кабана? – спросила я Дилана, когда закончила свои дела.
– Да, – бросил он мне и куда-то ушёл.
Похоже, ему самому было противно оттого, что в жёны ему досталась я, недавняя школьница и маленькая перепуганная девочка. Он даже разговаривать со мной брезговал, а смотрел надменно и высокомерно. Мне вспомнились вчерашние впечатления о нём; видимо, он на самом деле брал пример с папочки. Наверняка любимый сын.
Я снова подумала про себя: «Ничего, он ещё отведает моей изобретательности. Я дам ему достойный отпор, вот только немного освоюсь… Можно подумать, это я заставила его жениться. Такого, как он, мне и даром не надо». Во мне закипала злость при одной мысли об этом человеке.
Пока на кухне никого не было, я пристроилась за столом и задумалась. От погружения в себя меня вскоре отвлекла бабушка, она велела взять на кухне отвар в красном глиняном черепке и позаботиться о том, чтобы Дилан его выпил. Я сделала, как мне велели, потом любопытство взяло верх, и я спросила бабушку:
– А что это за отвар?
– Живица, чтобы болячки заживали. Идём, покажу, как она выглядит. Тебе потом пригодится.
Мы шли по краю леса. Сквозь кусты желтел залитый солнцем луг. Бабушка наклонилась, сорвала небольшую веточку растения с мягкими иголками вместо листьев. Это была не та живица, которую в большом мире собирают со стволов кедров и сосен. Здесь так называлась травка, и её больше нигде было не встретить.
– Вот она, кудесница, всю жизнь меня спасала, Владимира моего с того света, можно сказать, вернула…
– Он был болен?
– О, голодное время было у нас… Ему тогда полтора года исполнилось. Он заболел воспалением лёгких. Думали, всё… А травка вылечила. Эта травка разве что не из могилы вытащит… Спасибо, Господи!
Бабушка Полина ушла, оставив меня собирать травку. После я решила прогуляться. Лес манил меня. Он как будто шептал, что я дома. Идти ничто не мешало, и чем дальше я заходила, тем бодрее чувствовала себя в этой прохладе.
Отовсюду веяло жизнью: крот копошился под землёй, ёжик что-то вынюхивал в кустах, птицы на деревьях затеяли перекличку.
Я устроилась на опушке, покрытой жёлто-зелёным мхом, наблюдала за дятлом, обрабатывающим дерево.
Налетели комары, пришлось встать и двигаться дальше. Чтобы не заблудиться, я старалась идти по прямой, как делала это в детстве. Тропок и дорог в этом лесу не было, как будто эта деревня не знала машин и вообще любой другой техники.
Мне стало странно, почему Верхний Волчок скрыт от людей, почему его считают легендой? Если это чудесное место, то где же волшебство, где диковинные звери? Почему здесь всё так обычно?
Совсем близко от меня послышалось нечто похожее на хрюканье. Я оглянулась: метрах в тридцати от меня огромный кабан точил о дерево свои клыки, а возле него что-то выискивали в земле маленькие поросята. Папа в детстве учил меня, что нельзя ходить далеко в лес без оружия и вообще нечего соваться туда в одиночку, но если уж попался кабан, нужно залезть на толстое дерево и ждать, пока он уйдёт.
Я стала рассеянно оглядываться в поисках подходящего дерева, но ни на одно из них я не знала, как забраться: сучья и ветки слишком высоко.
Кабан явно нервничал, рыл землю. Я попятилась и прислонилась к ближайшему дереву и ждала, что, может, он передумает нападать на меня.
Тут я услышала волчий вой. Мне казалось, что он раздается отовсюду. В фильмах я видела, что волки охотятся стаями и окружают жертву, прежде чем напасть.
Раньше я не боялась волков, потому что они никогда не подходили к нашему селению близко. Несчастных случаев не бывало. А ещё из-за моей волчьей фамилии одноклассники звали меня волчонком. Я никогда не обижалась, мне нравилось такое прозвище.
Я увидела только двоих, очень крупных, волков, но тут же где-то за спиной раздалось многоголосое рычание. Теперь уже не было сомнений, что и я, и кабан окружены. Маленькие поросята столпились возле матери, испуганно повизгивали.
«Неужели всех нас сейчас порежут волки?» – в страхе подумала я.
Животное, которого застали врасплох, рвануло на меня, так как я стояла ближе всех.
Мне не удалось заскочить на дерево. Кабан сшиб меня с ног, развернулся, хотел сделать второй заход, но на него налетело сразу несколько волков. Поросята бросились кто куда. Я тоже воспользовалась моментом и побежала в сторону дома.
К счастью, за мной никто не погнался. Волки сосредоточились на более крупной жертве и не тронули меня. Мысленно я даже благодарила кабана, который вместо меня стал обедом для стаи хищников.
Подходя к избе, я замедлила шаг. Левая нога угодила в какую-то ямку с жижей, и теперь в туфле хлюпало. Около дома никого не было. Я выдохнула, закрыла глаза, но тут кто-то схватил меня за руку настолько резко, что я вздрогнула.
– Что ты там делала?
Это был Дилан. Вопрос был задан таким тоном, словно меня впору отправлять на казнь.
– Гуляла, – ответила я, одёргивая руку.
– Тебе нельзя туда ходить.
– Волки меня не тронули.
Он громко рассмеялся. Я не поняла, почему.
Мне дали время обработать ссадину на колене, помыться и переодеться. Пора было возвращаться в деревню.
На меня снова надели вчерашнее длинное платье. Оно нравилось мне гораздо больше, чем то, в котором я была в ЗАГСе, наверное, потому что не свадебное.
На душе стало спокойней: может, оттого что я всё ещё жива и меня никто не съел, может, потому что моему так называемому мужу я была не менее противна, чем он мне. Впоследствии можно договориться с ним и легко разойтись, словно ничего этого не было.
Из деревни пришли люди, забрали разделанную тушу кабана.
Шагать было немного больно. Дилан шёл так быстро, что я еле поспевала за ним. Ему, похоже, было плевать на моё самочувствие, а я не хотела стонать и жаловаться, поэтому стойко терпела всю дорогу.
Потихоньку я начала понимать, что моя жизнь вне опасности, и бояться, кроме резких слов, мне нечего.
Разумеется, я была бы не я, если бы у меня в голове не родилась целая уйма вопросов:
– Что будет после праздника?
– Какое-то время мы останемся здесь, потом вернёмся.
– Кто ты?
– В каком смысле? Ты не помнишь моего имени?
– Помню. Но это всё, что я знаю о тебе.
– Что тебе интересно? – нехотя спросил он.
– Сколько тебе лет? Где ты живешь? Какая у тебя фамилия?
– Двадцать семь, живу много где, постоянно в разъездах, фамилия такая же, как у тебя.
– Тоже Волк?
– Да.
– Странно… Не знала, что эта фамилия настолько распространена. Мы точно не родственники?
– Точно.
– А мама со Светой ещё здесь?
– Увидишь. Сегодня на празднике будут многие главы семейств нашего народа, так что будь добра: веди себя прилично.
– А зачем нас поженили? – прямо в лоб задала я вопрос.
На самом деле, кому ещё знать, зачем весь этот пафос, как не ему? Но Дилан не захотел отвечать и попросил меня идти молча.
– Раз тебе даже говорить со мной противно, что же ты согласился брать меня в жёны? Папочку своего испугался? – с вызовом и громко выпалила я.
– Есть вещи,
