галдят. Не понимаю, как можно сосредоточиться в такой обстановке, особенно журналисту.
Окна в пол были завешаны горизонтальными жалюзи, и солнечные лучи, врываясь в полутемный зал, подсвечивали завитушки дыма и парившую в воздухе пыль. Я подошел к одному из корпевших над клавиатурой сотрудников.
— Извините, пожалуйста. Не подскажете, как найти Сергея Васильевича Андрюшина?
Лысоватый мужичок вздрогнул, моргнул и указал на самый дальний стол у окна.
— Там он, если обедать не ушел.
— Спасибо.
Андрюшин распекал кого-то по телефону. Судя по содержанию громогласных реплик, доставалось какому-то болтуну. Заметив меня, журналист понизил голос и прищурился.
— Перезвоню позже, — бросил он и швырнул трубку на рычаг. — Глаза меня не обманывают? Михаил Николаевич собственной персоной?
— И вам доброго дня, — улыбнулся я. — Найдется пара минут?
— Раз уж вы добрались до этой дыры, с моей стороны будет сущим хамством не уделить вам время, — на удивление вежливо отозвался журналист. — Кофе? Чай не предлагаю. Он у нас скверный.
— Пожалуй, обойдусь. Здесь есть место, где мы можем поговорить наедине?
Андрюшин уставился на меня светлыми выцветшими глазами.
— Михаил Николаевич, давайте сперва кое-что проясним. Если вы пришли предъявить мне претензию из-за статьи…
Я жестом перебил его.
— Не претензию. Меня интересует источник.
— Тем более я мало чем смогу помочь, — пожал плечами Андрюшин и потянулся за сигаретами. — Дело в том, что сведения о вашем задержании я получил в виде пакета. Фотографии, причем весьма скверного качества, и записка. Отправитель пожелал остаться неизвестным. Принес какой-то мальчишка из уличных босяков.
Фотографии… А вот это уже было интересно.
— Могу я на них взглянуть?
Журналист замялся.
— Вообще-то это противоречит нашей этике.
— Сергей Васильевич, этике противоречит то, что вы опубликовали непроверенные сведения и поставили под угрозу мою репутацию. Хорошо, что повод плевый. А если бы вам подсунули что-то более скандальное?
— Прошу простить мою дерзость, но со скандалами вы пока что успешно справляетесь и без помощи анонимов, — усмехнулся Сергей Васильевич. — Взять ту же дуэль…
Нужно было заставить его заговорить. Угрожать я не хотел — не в редакции же, в самом-то деле. Впрочем, был еще один способ развязать язык.
Я достал из кошелька десятирублевую купюру.
— Давайте притворимся, что все здесь на десять минут лишились принципов, — я протянул деньги журналисту.
Андрюшин укоризненно на меня взглянул, однако подношение принял.
— Момент. Нужно поискать… — он принялся рыться в папках, которыми с горкой был завален весь стол. — Так… Кажется, вот они.
Из папки выпал простой бумажный пакет, и Андрюшин лихо выпотрошил его. В ладони упали распечатанные фотографии и записка.
“Михаила Николаевича Соколова, сына графа Соколова, задержали по подозрению в причастности к поджогу и сопроводили в Тайное отделение”.
И все. Ни подписи, ни подробностей. Тогда понятно, почему статья была высосана из пальца. К тому моменту, как Андрюшин получил подарочек, там уже вовсю работали государевы люди. Много ему бы не рассказали — тайна следствия, а простые работяги просто мало что знали. И все же Андрюшин умудрился раскопать связь между пожаром на полигоне и инцидентом на рыбном хозяйстве.
— Фотографии плохие, — проворчал Андрюшин. — Явно сделаны на пленку, причем фотограф плохо настроил аппарат. Потому и пришлось ставить в макет ваш прошлогодний портрет.
Пленка? Тоже интересно. Пользоваться пленочником имело смысл только если фотограф был одаренным. И явно не дотягивал даже до уровня любителя, судя по смазанному фокусу и плохой экспозиции.
— Сдается мне, у меня появился поклонник, — задумчиво проговорил я, листая снимки. — Или преследователь. Ибо я уж точно не тяну на фотомодель.
“Вели” меня от города. Все фотографии были сделаны возле Петропавловки. Быть может, кто-то хотел убедиться, что я все-таки туда попал.
Я вернул снимки Андрюшину. Досадно. Считай, вхолостую съездил.
— И как вы умудрились на основании этой весьма сомнительной информации сделать пусть и жиденькую, но статью?
Сергей Васильевич самодовольно ухмыльнулся.
— Профессионализм, ваше сиятельство. Главное — зацепка. А дальше ищи, разговаривай, наблюдай. В нашем деле волка ноги кормят. Не поработаешь — не получишь гонорар. Платят ведь за публикации, здесь на окладах не сидят.
А он и правда оказался молодцом.
— Отличная работа, хотя и направлена против меня. Только в следующий раз, если не возражаете, я буду рад предоставить вам личный комментарий.
Андрюшин с недоверием на меня уставился.
— Даже так, ваше сиятельство?
— Я из тех, кто предпочтет быть прессе другом. Если вы понимаете, о чем я.
— Полагаю, да.
Я скользнул взглядом по вчерашнему выпуску “Вечернего Петрополя” — первую полосу украшала разгромная статья о похождениях одного из старших братьев Кости Денисова. И у меня появилась идея.
— Желаете ли заработать дважды на один материал, Сергей Васильевич? Позволите предложить вам тему следующей статьи?
Журналист продолжал глядеть на меня с подозрением.
— Считаете, я стану писать заказуху?
— А если я предложу тему, что будет интересна лично вам?
Андрюшин воровато огляделся по сторонам и прошептал:
— Излагайте.
— Значит, вас интересует Семен Павлович Шувалов…
Андрюшин задумчиво размешивал кофе “три в одном” в пластиковом стаканчике. Ничего лучше в его личном ящике не нашлось, и мы переместились на импровизированную кухню для обсуждения деталей.
— Понимаю, запрос необычный, — кивнул я. — Кроме того, я и вовсе не уверен, что он может быть замешан в чем-нибудь скандальном. И все же перестраховаться было бы неплохо.
— Могу ли я поинтересоваться, чем его сиятельство так привлек ваш интерес?
Я рассеянно взглянул в окно, выходившее в лишенный всякого очарования внутренний двор.
— Дело в том, что моя семья намеревается вести с ним дела. Не буду забегать далеко вперед, но возможно и укрепление родовых отношений, — уклончиво ответил я, тем не менее, намекнув на все важное. — И мне хотелось бы знать как можно больше о будущем партнере и союзнике. Ведь если впоследствии на поверхность всплывет какая-нибудь некрасивая история, сам понимаете…
Андрюшин кивнул.
— Это отразится и на вашей репутации.
— Именно, Сергей Васильевич, — я сделал глоток обжигающе горячего напитка. — Считайте это перестраховкой.
Андрюшин пил свой кофе так, словно тот был холодным — крупными глотками, совершенно не замечая, что это был практически кипяток. Выбросив пустой одноразовый стаканчик в мусорку, он вернулся ко мне.
— В таком случае вам было бы уместнее нанять частного детектива из бывших сотрудников органов правопорядка — у них обычно остаются полезные связи. Почему же вы пошли к журналисту?
Я улыбнулся и полез за кошельком.
— Потому что, если вы найдете какую-нибудь грязь, я не хочу, чтобы это замалчивалось. Пусть узнают все. — Отсчитав пятьдесят рублей наличностью, я положил ассигнации перед Андрюшиным. — Не может
