не мог найти себе места — ходил по квартире из угла в угол и всё не решался выпустить из рук металлический медальон с крылатой змеёй. В конце концов он подрисовал к ней герб Рода Нурфолков и долго-долго любовался своим творением. Он понимал, что эту вещичку нельзя оставлять на алтаре — вдруг кто-то войдёт? Надо очень хорошо её спрятать, очень хорошо… Чтобы она всегда была с ним.
Его озарило. Когда-то давно он сожрал мальчишку со способностью трансформации тела. Чендлер напрягся и активировал этот навык, просканировал своё тело с головы до пят. Что бы выбрать? В итоге остановился на глазнице — превратил её в крохотный пространственный карман и спрятал там медальон. Отлично. Карман исчезнет, только когда Чендлера убьют, а он умирать не собирался. Так что теперь никто и никогда не найдёт медальон.
Никто.
Никогда.
Несмотря на новую информацию, которую получил благодаря воспоминаниям Пожирателя и удаче Мерри, я решил не разворачиваться и не возвращаться в столицу. Дела на Изумрудном Озере необходимо закончить, а Жабу — во что бы то ни стало поймать. Карта, ведущая к Косе Смерти, сама себя не соберёт, а власть Артура надо мной в ближайшее время не окрепнет настолько, чтобы он меня без проблем нашёл. Так что я в безопасности и могу заняться насущными проблемами. А когда разберусь с Жабой, сразу же направлюсь в Грингфог и прикончу Генри Нурфолка.
Так что мы остались с караваном — помогли загрузить тела убитых на специальную повозку, которую отправили в столицу, родственникам погибших, и по мере своих сил навели порядок — Пожиратель устроил настоящий хаос. В Шкатулку Бесконечности я пока решил не входить, мало ли, вдруг Лорд Нурфолк отправит по мою душу другого наёмного убийцу. Судя по тем обрывкам прошлого Пожирателя, что у меня получилось считать, Генри Нурфолк точит на меня зуб. Может, потому что я утёр нос его безумной дочке? Взыграла родственная гордость, и он хочет отомстить за нанесённое оскорбление?
За такими размышлениями я даже не заметил, как мы прибыли в безымянную деревню на берегу Изумрудного Озера. Насколько я понял, это поселение считалось здесь наиболее популярным. Я обошёл всю округу, но только в этой деревне было такое большое количество торговых лавочек и различных развлечений для скучающих туристов. Ничего подозрительного, на первый взгляд, я не заметил, поэтому отправил Мерри и Дзена, так сказать, работать под прикрытием: велел притвориться туристами, развлекаться и невзначай расспрашивать всех встречных, не происходило ли ничего странного. Сам тоже последовал своему же совету: отдыхал, пытался разговорить местных и подслушивал чужие разговоры.
Наевшись сахарной ваты и выбив в тире три мишени из десяти, я потопал в сторону двух стражников, стоящих на посту. Неподалёку от них находился уличный общественный туалет, так что я мог спокойно погреть уши и не вызвать подозрений. Очередь была длинной, стражники болтали о всём на свете. Я узнал, что у одного недавно родила жена и постоянно пилит его из-за быта, а второй любит шляться по продажным дамам, а потом — лечиться от неприличных болезней. Когда уж я решил, что ничего полезного не узнаю, их беседа перешла в очень интересное русло.
— …сосед мой, Василь, помнишь такого? Дед косматый, у него ещё внучка живёт, девочка лет семи. Ну, этот, седой такой и здоровый, в прошлом году дочь его померла. Ну, вспомнил? — дождавшись кивка от стражника Номер Два, стражник Номер Один продолжил: — Странный он какой-то стал, словно подменили. Прям как этот, как его…
— Октав?
— Да не… Хотя и он тоже, но я про другого говорил. Этот, как его?.. Рамзи, чтоб его! Ну этот, белобрысый такой, всё пытается облапать каждую бабу, что мимо проходит. Ну, понял? — Номер Один пристукнул копьём по земле, замолк на секунду и хмыкнул неожиданно серьёзно: — Знаешь, если бы люди исчезали, было бы как-то… нормальнее, что ли?
Последнее предложение он произнёс вопросительным тоном, словно сомневался в своих словах и спрашивал чужого мнения. Номер Два криво улыбнулся и сжал рукоять меча до побелевших пальцев.
— У меня жена подозрительно себя ведёт, — признался вдруг он. — Вот я тебе рассказывал, как она меня пилит непрестанно, а сам думал: не-е-е-е-ет, как-то странно она меня пилит, необычно! Вот раньше как заведёт шарманку, что я за котом не убрал. Ссыт скотина везде! А потом такая — хоп! — перескочит уже на курей. Мол, не покормил. А потом и моргнуть не успею, как уже про огород орёт и грозит уехать к своей матери!
— И что? — с непониманием уставился на него Номер Один.
— Ну так это раньше было, а сейчас… — Номер Два замолчал, явно подбирая правильные слова. — А сейчас она без души ругается, как будто по привычке. Вот представь, что из тебя всё забрали, только память оставили. И ты помнишь, что раньше ругался. И помнишь даже, как ругался. И повторяешь всё, но пусто как-то, по памяти, а сам в этот момент ничего не чувствуешь. Болванка, пустышка, подделка…
Номер Один открыл рот, закрыл, снова открыл и осторожно предложил:
— Может, тебе к своей маме надо переехать? Да нет, чего-то машешь?! Я ж серьёзно. Забирай сына, собирай вещи и переезжай. Я бы тебе посоветовал переночевать в сторожке, чтобы не возвращаться домой и не оставаться наедине с… ней. Но я ж понимаю, у тебя сын, его не оставишь, — он нервно передёрнул плечами. — Нет, всё-таки если бы люди пропадали или, например, их бы убивали, всё было бы легче. Ну, искали бы похитителя или маньяка… А сейчас что?
— Ничего, — зло проворчал Номер Два и сплюнул. — Староста приказал не устраивать панику, корчит из себя заботливого дедушку. А знаешь, что я тебе скажу? Наплевать ему на всё и всех! Только о прибыли и беспокоится. Если кто-нибудь прознает, что у нас творится, не видать ему гостей как собственных ушей! Будем, как и в других деревнях, сельским хозяйством промышлять. Но это же не по-ихнему, не по-барински. Рожа зажравшаяся, привык жрать хорошо!
— Ему торгаши приплачивают за молчание, зуб даю, — пробормотал Номер Один. — Да с другой стороны… Я его даже немного понимаю. Не кривись! Самую малость понимаю, в остальном — осуждаю! Ерунда какая-то творится, но ничего ж не докажешь. Вот он и говорит, что мы сказки выдумываем. Может, самому
