но всё же её пришлось оперативно покрыть. Причём, это пришлось делать в тот момент, когда нужный человек пришёл за конвертом.
— Ясно. А следующая пропажа, через сколько времени произошла она?
— Через две недели. Полторы тысячи. И это снова был конверт.
Я продолжил расспрашивать и через пять минут выяснилось, что воровство случается два-три раза в месяц. Конверты с приготовленными взятками пропадали прямо из сейфа директора. Пара раз недостача обнаружилась при сдаче выручки гастронома инкассаторам. Ещё однажды, запечатанная пачка двадцати пяти рублёвок пропала из сейфа, стоявшего в кассе бухгалтерии, прямо перед выдачей зарплаты.
Кроме этого были зафиксированы восемь случаев пропажи очень дефицитных товаров, из тщательно закрытого и опечатанного складского помещения. Один раз исчезли два ящика с полукилограммовыми банками чёрной икры. Другой раз целый двухсоткилограммовый контейнер с балыком и ветчиной. Кроме этого, шесть раз пропадало по несколько дорогих головок сыра, прибывших из Франции и Голландии, для распределения среди спец контингента.
И каждый раз во время предпринятых расследований, директор наталкивался на провалы памяти среди своих подчинённых. Кассирша забывала где лежит ключ от сейфа, секретарша не помнила кто заходил в его кабинет, а кладовщица так вообще не могла вспомнить работала она в день пропажи головок сыра или нет.
— Всего же, за полгода пропало, девять тысяч, четыреста пятьдесят рублей наличкой и три тысячи, восемьсот пятнадцать рублей, восемьдесят копеек, дефицитным товаром, разумеется по себестоимости — заключил директор, прочитав итоговые данные из своего маленького блокнота. — Геннадий, вы конечно можете подумать, что такое предприятия как наш гастроном, такие недостачи может легко покрыть, и это действительно так. Но нам приходится всё чаще использовать для этого пресловутое списание товара на усушку и утруску. К тому же некоторые категории уже автоматически уходят в пересортицу, позволяющую быстро получить дополнительную прибыль.
— Можете не объяснять. Разливное креплёное вино по два пятьдесят за литр, можно легко продать вместо сухого, по цене три сорок за литр — проговорил я, вспомнив как одна из знакомых моего деда, работающая в небольшом сельском магазине, именно так и делала. При этом местные алкаши были очень ей благодарны, ибо бьющее по мозгам креплёное ими ценилось намного сильнее, нежели изысканное сухое.
— Ну а раз вы понимаете, то представьте себе, что это всё постепенно входит в обязанности персонала. Коллектив это безусловно замечает и постепенно начинает роптать. Ведь получается, что они делают больше левака, и при этом у них в карманах оседает меньше наличности.
— Понимаю. Они начинают думать, что директор зажрался. Гребёт деньги лопатой и кладёт их себе в карман.
— Вот, вот. Именно это они и подозревают. А между тем происходит всё кардинально наоборот. Я лично, с каждым новым месяцем имею всё меньше и меньше, и рискую всё больше и больше.
— Это понятно. Ведь вашим высоким покровителям не выдашь пустой конвертик. Вот и приходится отрывать от себя — практически шёпотом проговорил я, и директор снова потянулся к бутылке Армянского коньяка.
— И это ещё не всё. Геннадий, если бы вы знали сколько раз в день ко мне обращаются известные деятели культуры, всякие певцы, и представители творческого бомонда. И кроме положенных им спец пайков, каждый из них просит у меня выделить им дефицитные продукты и иностранный алкоголь для проведения бесконечных банкетов, юбилеев и всяческих важных мероприятий. И почти каждый раз я им не отказываю и поскребя по сусекам, выделяю всё необходимое, при этом не, только не забирая с них лишней копейки, но зачастую и оплачивая часть товара из фондов предприятия или личного кармана. Эх чувствую я, что, когда-нибудь это всё выйдет мне боком — проговорил директор и опрокинул в себя очередной кофейный стаканчик пятизвёздочного.
Если честно, то я знал историю его жизни. Знал, что Соколов воевал в Великую Отечественную и даже потом недолго сидел, будучи оклеветанный. А потом, когда его полностью оправдали он вышел и начав жизнь с чистого листа.
В результате стал руководителем одного из самых известных в стране торговых гастрономов и десятка его филиалов. И насколько я понимаю он как раз не только жил сам, но и давал жить другим, при этом не обделяя и простых советских граждан.
А через четыре года, когда Брежнева похоронят, Юрий Константинович Соколов закончит очень плохо. Его приговорят к высшей мере и расстреляют за систематические взятки и крупные финансовые махинации. А если короче, то медленно гниющая система, приняла в себя весьма талантливого и исполнительного руководителя, использовала его по полной, а затем попросту сожрала, когда это стало необходимо по политическим причинам, сильным мира сего.
И как не странно, но мне было его по-человечески жалко, ибо директор Елисеевского гастронома стал заложником той ситуации, в которую попал в тот момент, как только занял эту должность. К тому же как человек, он был мне даже симпатичен.
— Так что вы об этом всём думаете? — спросил директор и наконец взяв себя в руки, заставил отставить бутылку коньяка в сторону.
— А что тут думать, надо делать дело. Как говорится, «куй железо, не отходя от кассы» — заговорщицки проговорил я и указал на длинный стол для совещаний. — Юрий Константинович, сегодня после работы, вы должны будете провести именно здесь внеочередное собрание коллектива. Тему собрания определите сами, но есть одно условие, она не должна быть напряжений. То есть никого пропесочивать сегодня точно не стоит.
— И как это нам поможет? — спросил директор.
— Потом увидим — ответил я. — И кстати собрание, это не всё. Сразу после него, вы должны будете оставить в кабинете тех, кто в курсе определённого рода дел. То есть здесь останется, один костяк коллектива. Откровенных бесед вести не обязательно, но тут вам придется втянуть в разговор каждого присутствующего.
— Хорошо я это сделаю — пообещал хозяин кабинета.
— Вот и отлично, а теперь покажите мне свою потайную комнату Али-Бабы — проговорил я и указал на отделанную деревянными панелями стену, за которой мой теневой призрак обнаружил вытянутое помещение с кожаным диваном, телевизором и огромным шкафом с книгами.
Битцевский лес
Хлебный фургон ликвидаторов остановился недалеко от облагороженной части Бицевского леса. А едва он замер, майор Нечаев отстегнул автомат от тактического подвеса и положил его на сидение рядом с притихшим Доцентом. Затем поправил форменный китель и надев фуражку, выпрыгнул наружу. За ним выбрался старший группы зачистки капитан Кремнёв, и принялся подозрительно зыркать по сторонам.
— Кремень, только давай без резких движений. Я просто выйду и поговорю
