Хамелеон и Бабочка - Татьяна Грачева

Зоя вздохнула.

— Нет.

— Почему ты сбежала?

— Потому что, — она взяла его стаканчик с кофе и сделала глоток, — а как я должна была поступить? Дома меня ждал Антон, волновался.

— Антон? Я думал он уже в прошлом. Ты поговорила с ним?

Зоя отодвинула стаканчик и, откинувшись на спинку стула, сцепила в замок руки. Так пальцы дрожали почти незаметно.

— Нет, Максим, не говорила. Я с тобой хочу поговорить.

Максим выглядел озадаченным и обиженным.

— Ты выбираешь его?

— Да. — Зоя не смогла смотреть в его чёрные, по-детски обиженные глаза, опустила взгляд на стаканчик с кофе.

Максим сощурился.

— Ты его не любишь.

Зоя резко наклонилась вперёд. Ножки стула проскрипели по плитке с неприятным визгливым стоном.

— А кого люблю? Тебя?

Максим горько усмехнулся.

— Меня, видимо, тоже не любишь.

Зоя замотала головой.

— Это неправильно. Ты вообще не умеешь любить. Как скоро я окажусь на месте твоей девушки? Сколько пройдёт времени, прежде чем ты найдёшь себе новое острое увлечение?

Максим тоже наклонился вперёд.

— Стоп. Что за бред? Ещё ничего не случилось, а ты уже забила себе голову домыслами. С Диной я поговорю сегодня вечером. Для себя я уже всё решил, — он потянулся к руке Зои, накрыл пальцы ладонью, призывая обратить на себя внимание, — Зойка, пожалуйста, подумай хорошо. Это не игра, не шутка. Я хочу быть с тобой. Что будет дальше, я не знаю. Может, на Краснодар упадёт метеорит, война, землетрясение, да любой несчастный случай. Мы не в силах на это повлиять, но этот выбор зависит от тебя.

Максим не думал, что разговор с Зоей примет такой оборот. Хотел обсудить с ней слова почтальона, но сейчас это могло её отпугнуть. Смотрел на неё, пытаясь понять, почему Степан Петрович видит в ней исчадие ада, чистое зло и уверен, что она не должна вообще существовать. Вот же она сидит и одним взглядом вынимает из него сердце. Такая жестокая и такая родная.

Зоя вспомнила, что Антон тоже просил её подумать. Она опустила взгляд на руку Максима, сжимающую её пальцы, увидела циферблат часов и подскочила.

— Я опаздываю!

Максим тоже стал.

— Давай я тебя отвезу, мне всё равно нужно в «Рогалик».

Зоя колебалась недолго. Кивнула.

В машине оба молчали, заговорили только, когда Максим заглушил мотор около тренажёрного зала.

— Зой, можно один вопрос. Не удивляйся, просто ответь. Родители рассказывали что-нибудь о твоём рождении, может, какая-то особенная семейная история есть, как ты внезапно выжила или тебя спасли?

— Вообще-то есть, — удивилась она неожиданному интересу. — Когда мама меня носила, ей вздумалось повесить шторы. Она упала с табуретки на живот. Думали, не спасут ни её, ни меня. Но всё обошлось. Правда, потом во время родов опять что-то пошло не так. Я вообще не дышала, когда родилась. Врач опустил руки. Медсестра не сдалась, реанимировала меня. В итоге в её честь меня и назвали, хотя папа по-другому хотел. Марией, кажется.

Максим снова присмотрелся к Зое, пытаясь увидеть то, что описывал почтальон и убедить себя, что это просто совпадение. Он потянулся к её руке и, обхватив пальцы, поцеловал запястье.

— Зойка — уткнувшись лбом в ладонь, он замер на несколько секунд, — дай мне шанс.

Этот жест выглядел по-собачьи доверчивым и таким трогательным. Она вздохнула, поцеловала Максима в макушку и отстранилась.

— Ты нашёл для Ирины герань?

Он удивился повороту разговора, мгновенно стряхнул с себя задумчивую отрешённость.

— Купил и нашёл учительницу музыки.

Зоя коснулась его щеки там, где обычно зарождалась плутовская улыбка.

— Я рада за неё. Пока, Максим.

Она вышла на тротуар и захлопнула дверцу. Внутри зародилось приятное щекочущее тепло. Может, и бабник и зациклен на внешности, и вообще самовлюблённый нарцисс, но его слову можно верить.

Прежде чем вернуться в «Рогалик», Максим заглянул в знакомый цветочный магазин, где разжился пышным букетом белых пионов. В соседнем магазине купил плюшевого слона. Судя по инстаграму Катюши, она коллекционировала именно этих носатых животных. Такое хобби не удивило, он что-то подобное ожидал. Наверняка она ещё и глубокомысленные цитаты в соцсетях выставляет, что-то типа: «меня трудно найти, легко потерять и невозможно забыть».

Для посетителей кондитерская закрылась на час раньше, столики сдвинули в длинный «свадебный» стол и водрузили бутылки шампанского. Максима встретили аплодисментами и порицанием. Он поклонился, обвёл взглядом помещение и остановился на Кате. Она сидела во главе стола, в окружении букетов и воздушных шаров, смотрела на него испуганно и обиженно. Максим чуть сдвинулся и напоролся на взгляд Дины. Та сидела рядом с Катей и покачивала в длинных пальцах бокал шампанского. Лица обеих девушек были чем-то неуловимо похожи. Только в глазах Дины помимо обиды плескалось едва прикрытое разочарование. Они переглянулись и одновременно посмотрели на Максима.

Он опустил букет и приблизился к столу, фаталистически принимая неприятную правду: Катя знает о Зое, и кажется, поделилась этим знанием с Диной.

Фрагмент из записной книжки Максима «Путь к сердцу женщины». Шоколадный торт с малиной.

Утром Зоя совершенно точно поняла: ссора ей необходима. Покладистость Антона и упорное игнорирование её вояжа налево, заставляли ощущать себя безнаказанной сволочью. Чувство вины давило всё сильнее и мешало дышать. Мысленно она умоляла его: наори на меня, обругай, разбей посуду, выскажи всё, что думаешь, но не будь таким понимающим и великодушным. Ей было жалко его и немного… стыдно. Стыдно, что он так просто закрыл глаза на её измену. Не потребовал объяснений и пригрозил разрывом. В этом ей виделась трусость и страх. Он готов был принять её такую, зацелованную другим мужчиной.

Но Антон молчал, вёл себя как обычно, разве что взглядом на ней задерживался чуть дольше и не пытался приласкать. Он давал ей время выкинуть из головы неподходящие мысли, и прощал, даже без её просьбы это сделать.

Накануне вечером Зоя отправилась в спальню первая, Антон спать не собирался, проверял тесты