начала выводить символы, стараясь не ошибиться. А это было трудно. Писать на теле полуобнаженного мужчины пальцем, собственной кровью – то еще удовольствие. Рука отчаянно дрожала и от этого символы выходили кривобокими. Закончив, Томка перевела дух и поинтересовалась:
– Зачем ты причиняла ему боль? Тогда в первый раз. Если можно было обойтись своей кровью.
«Тогда я призывала. Боль – это одна из самых сильных эмоций» – холодно разъяснила Лара, – «Теперь повторяй за мной…»
Червь сомнений, поселившийся где-то глубоко в подкорке, не давал Томке покоя, но вопреки инстинктам она послушно повторяла непонятные рычащие слова. Вскоре темнота стала заполнять все свободное пространство комнаты, и настольная лампа, издав жалобный звук, разбилась, под влиянием некой чужеродной силы.
Тамара вздрогнула и хотела в испуге вскочить на ноги, но тело не слушалось, губы вопреки желанию все повторяли и повторяли за Ларой, а рука прочертила вторую линию на запястье, перерезая вену. Боли она отчего-то не почувствовала. В следующее мгновение престала чувствовать и тело. Тут-то до Тамары стало доходить, какая роль ей отведена в этом ужасающем действе.
«Ты обманула меня»
«Верно»
«Зачем?»
«Нужна жертва гораздо существенней, чем просто кровь. Тьме невыгодно забирать сущности обратно. Твоя душа и тело станут платой»
У Томки даже не нашлось обидных слов. Смысл? Если дело уже сделано и не в ее власти прервать ритуал.
«Но тогда умрешь и ты»
Тамара уловила отголосок какой-то непонятной эмоции очень похожей на грусть.
«А я и не воскресала. Жизнь в твоем теле – это даже хуже смерти. Клетка-обманка. Жизнь без права на свободу»
«А как же Эдвард?»
«Пусть лучше он будет один, чем обнимает нас обеих»
Вот он: ответ истинной эгоистки! Лара, как всегда, невероятно жестока в своей любви. Если она так любит, страшно даже представить какова ее ненависть.
Ей бы хотелось закрыть глаза и не видеть, как символы вспыхивают огнем, как дугой выгибается безвольное тело Даниэля и черные щупальца тьмы оплетают его, вызывая дикие конвульсии, но балом правила на этот раз Лара и Тамаре оставалось только терпеливо ждать конца, ощущая одну лишь тупую пустоту.
Лили уже в пятый раз стучала в дверь Карлайловкого дома и, странное дело, никто ей не отвечал и не спешил открыть дверь. Она потопталась на пороге и решила обойти дом, чтобы постучаться в кухонное окно. Обычно когда Эд был дома, то в основном обитал на кухне, объясняя это тем, что экономит время передвижений до холодильника и обратно. Как по ней – так Эдвард маскировал свое одиночество. Портрет Лары в его покоях слишком давил на психику. Лили, вообще, не понимала, на кой черт он его туда повесил. Одним словом – мазохист!
Одна створка кухонного окна была приоткрыта, и беспокойство остро кольнуло где-то в области сердца. Бросившись к окну, Лили подтянулась и, вытянув шею, окинула помещение цепким взглядом. Каково же было ее удивление, когда она узрела Карлайла, мирно посапывающего прямо сидя на кухонном табурете. Голова его покоилась на блестящей поверхности стола, на котором красовалось несколько початых бутылок какого-то спиртного.
– Вот алкоголик! – в сердцах высказалась ведьма.
Она, видите ли, переживает, а он тут просто нажрался, как последняя скотина и спит. И, какой он после этого представитель семейства кошачьих? Как есть свинтус! Нашел время стресс заливать.
Разозлившись, Лили, цепляясь за отлив, вскарабкалась на подоконник и легко спрыгнула на пол, мысленно поблагодарив тетку Вельгильмину за ботильоны. Без них этот фортель не так-то легко было провернуть. В три быстрых шага она преодолела расстояние от окна до храпящего оборотня и со всей дури отвесила ему подзатыльник.
Тот встрепенулся, вскочил, мутными от сна и алкоголя глазами озираясь по сторонам. Взгляд его сфокусировался на взмыленной ведьме и оборотень с явным облегчением выдал:
– А это ты…, – и опустился обратно на стул с явным намерением продолжить свое благодатное дело.
Только его голова снова коснулась стола, как мгновенная затрещина заставила подпрыгнуть на стуле.
– Лили! Ты чего дерешься? – обиженно промычал он и потянулся к недопитой бутылке.
Бутылка была отобрана и послана в недолгий, но зрелищный полет прямиков в окно.
– Ну, и зачем ты ее выбросила? – хрипло спросил Эд, проводя остальные бутылки тоскливым взглядом.
– Затем, – зло буркнула Лили в ответ и показала ему кулак, когда он попытался отобрать у нее одну, – Ты совсем спятил хвостатый?! Какого черта ты напиваешься до такого состояния?
– Я перед тобой отчитываться не собираюсь, – агрессивно выпятив подбородок, встал в позу Эд.
Лили посмотрела на него как на больного и, схватив за шиворот, потянула из кухни. С учетом того, что оборотень значительно превосходил ее в росте, смотрелось это довольно комично, и он бы с легкостью освободился от ее хватки, если бы не шатался из стороны в сторону.
– Куда ты меня тащишь?
– В душ.
– Зачем?
– Купаться.
Лили затащила его в ванную и, зло выплевывая проклятия, запихнула прямо в одежде под ледяной душ со словами:
– Стой тут, трезвей, а я пошла тебе кофе сделаю.
Пока мужчина отмокал, ведьма спустилась на кухню. Кофе нашелся в шкафчике над кофеваркой. Лили быстро прокрутила его в кофемолке и, запустив машину, стала увлеченно рыться в карманах плаща, в которых, как и у любой уважающей себя ведьмы, на экстренный случай было припрятано много пакетиков с разными снадобьями. Откопав нужный, Лили щедро добавила красный порошок в готовый напиток и уселась на табурет в ожидании хозяина дома.
Когда хмурый оборотень, наконец, появился в дверях, Лили уже давно выпила свою чашку и стала откровенно скучать.
– Я думала – ты там утонул. Еще пара минут и пошла бы спасать.
– С тебя станется, – буркнул Эд и поморщился, отпив остывший кофе, – Надеюсь, та дрянь что ты добавила, избавит меня от похмелья.
– Надейся. Поделишься – по какому поводу праздник? – осторожно поинтересовалась ведьма, – Давненько я тебя таким разбитым не видела.
Оборотень пожал плечами и мрачно ответил:
– Я думаю, ты и сама догадаешься, что за повод.
Лили стиснула пальцами кружку, в которой уже кончился кофе, и прикусила губу, чтобы та предательски не задрожала.
– Знаешь, я все жду, когда она сама придет.
– Она не придет, – поникшим голосам сказала Лили.
– Почему?
Ведьма ежится под его напряженным взглядом и нехотя признает очевидное:
– Потому что их до сих пор двое и судя по тому, что ее видели в компании твоего сына – у обеих есть определенные планы, в которые ты не вписываешься.
Эдвард опустил все еще мокрую после водных процедур голову, пряча от Лили пронизанный болью взгляд, а та, наблюдая сквозь хищный прищур за его реакцией, поделилась:
– Знаешь, а я ведь догадываюсь почему Лара даже на том свете не нашла себе покоя.
Оборотень, не поднимая головы, покрутил чашку в руках и грубо поинтересовался:
– Ты за этим пришла? Поговорить о Ларе? Если так, то проваливай!
– Я не уйду пока не узнаю, что произошло в ту
