носить даже обычным людям. Имей это в виду.
Блин! Как ей было стыдно! Рубашка ведь наверняка поднялась чуть ли не до пупа. А под ней — ни-че-го! И что делать?
Всё ещё сонные шестерёнки в голове девушки начали проворачиваться со скрипом, ища выход из этой неловкой ситуации. Может, сделать вид, что ничего не было, или отшутиться, или... Йошки-макарошки! Для начала можно просто опустить руки и перестать, наконец, сверкать своей бесстыжей задницей! Дура!
— Максик… Доброе утро! — Мирослава опустила руки, обернулась к Максу, как ни в чём не бывало, и искренне улыбнулась.
— Доброе, Мир! Ты сегодня прекрасно выглядишь, особенно с такого ракурса
— Спасибо, Максим! — Мира одёрнула на всякий случай ночнушку, проскользнула мимо Макса и крикнула уже из ванной. — Я в душ! А ты пока налей нам кофе.
«Ты вырос, возмужал… Думал, это займёт больше времени, лет десять. Но это хорошо, мне больше не нужно присматривать за тобой».
— Давно тебя не было слышно. Так кто ты такой, голос в моей голове?
«Я... Я твой старый друг. Или враг».
— Враг... Ты хочешь сразиться? Отомстить? Уничтожить меня?
«Не смеши. Ты уже проиграл однажды. Нам нечего больше делить»..
— Что тебе нужно тогда?
«От тебя? Ничего. Живи, Макс».
— Да уж, спасибо за разрешение, мудак!
«Живи своей жизнью — плохой, хорошей, не важно. Просто не наживай больше себе таких врагов».
— Хм, я понял. Но я всё ещё хочу вспомнить!
«Зачем?»
— Я хочу жить, как жил раньше. Путешествовать по мирам, во времени. Перерождаться. Я не хочу умирать. Может, договоримся?
«Это просто».
— Договориться?
«Нет. Жить, путешествовать, не умирать».
— Да? Как?
«Живи, путешествуй, не умирай. Это в силах каждого человека. Ты сможешь путешествовать во времени естественным способом – проживая свою жизнь».
— Смешно! Ты специально засунул меня в тело это неудачника? Проклинающего самого себя и всех, кто с ним рядом? Это тело – тюрьма, из которой я не могу выбраться? Это наказание?
«Это твоя судьба. Искупление»..
— Да пошел ты. Ты кто вообще такой? Как ты это всё провернул? Ты Бог?
«Молодой Бог… Хотя Богов не существует».
Переночевал я дома только одну ночь, но даже этой ночи мне хватило, чтобы почувствовать себя заново родившимся. Словно это место наполняло меня какой-то силой. Может, это из-за того, что я проспал до обеда. Хм… Ещё и этот вид на Миркины булочки. А ведь меня определённо тянет к ней, как к женщине. Интересно, у неё были мужчины, или нет и как она справляется с их отсутствием? Эх! Что-то не в ту степь потянуло мои мысли.
Так вот — всего одна ночёвка. А всё потому, что в понедельник рано утром нам нужно быть на построении, и поэтому выехать для этого пришлось уже в воскресенье вечером. Да, мало мы побыли дома, очень мало.
Я попрощался с Мирой, обнял её, крепко прижал к себе, ещё раз «случайно» потискал в мягких местах, заставив девушку недовольно пыхтеть на меня, поднялся на 35-ый за Олькой, и уже через пять минут мы мчали с ней в сторону скоростной автострады.
— Ну как, проснулся? — спросил я у задумчивой Ольги.
— Кто?
— Материнский инстинкт у твоей матери.
— Думаю, он давно атрофировался, — вздохнула моя подру… законная жена (никак не привыкну к этому). — Или мой любимый отчим Митя вырезал его, как аппендицит.
— Хреново, — вздохнул я в ответ.
— А у тебя как всё прошло? — оживилась Оля, откинув свои мрачные мысли в сторону. — Мирка, наверное, на седьмом небе от счастья!
— Это да. Скучала. Целый месяц не видеться — для неё это было тяжело.
— Счастливая она, — Оля положила голову на моё плечо, прижалась к моей спине сильнее и притихла.
— Почему это?
— У неё есть ты!
— А у тебя? Кто тебя из всех неприятностей постоянно вытаскивает? Забыла?
— Да помню, всё! Помню! — весело рассмеялась синеглазка и ткнула меня кулачком в бок.
— Ты почему к нам не приходила в гости?
— Да некогда было. То то, то сё.
— Ясно.
На этом наш разговор завершился. Мы выехали на трассу, я прибавил «газу», «утопил стрелку спидометра» до двух с половиной сотен, заставил Олю вжаться в меня всем своим упругим тельцем и покрепче вцепился в руль сам.
Следующий месяц прошел обыденно: учёба, тренировки, зубрёжка… А, ну и практика добавилась!
Да, жить с Ольгой, как оказалось, то ещё испытание. Кажется, все мои просьбы по поводу её домашней (комнатной) одежды, которая чаще всего ограничивалась только нижним бельём (ей так комфортнее, видите ли!) ночной пижамы, которую Олька почему-то недолюбливала и отказывалась надевать, и похода в душ — она просто игнорировала.
Душ у нас, почему-то, был двойной, на два купальных места. Хорошо хоть туалет один. И первый раз я даже удивился, когда она ворвалась ко мне в душ в чём мать родила, без стеснения стала рядом и начала тщательно намыливать свои выдающиеся, упругие… достоинства.
— Оль! Я или дурак, или это неприкрытый намёк? Ты хочешь меня соблазнить? — слегка опешил я.
— Макс! Ну правда! Какие намёки?! Я еле на ногах стою, а ты про какое-то соблазнение. И раньше тебя это не волновало.
— Раньше мы вдвоём в одной комнате не спали и даже не находились. Тем более в душе. То был общественный душ, а это личный! Разницу улавливаешь?
— А зачем тогда здесь две душевые кабинки?
Кабинки — пф-ф-ф! Абсолютно прозрачное стекло между двумя душевыми стойками сложно назвать это кабинками.
— Ну мало ли. Для супругов, которые спят вместе, например! И которым нечего стесняться.
— Нам тоже нечего. И дружба крепче супружеских уз, если что! — уверенная в своей правоте произнесла синеглазка.
— Но это же не значит, что нужно врываться сюда?
— Ну перестань, Макс! Я быстро помоюсь и спать, ну не могу я ждать, пока ты тут напаришься — сил нет! Стеснительный какой, — проворчала она напоследок и, «сжалившись» надо мной, добавила. — Ну хочешь, я отвернусь и не буду смотреть? Чтобы не смущать тебя.
Отвернётся она. А я-то буду смотреть! Я вообще-то за
